Жанна д'Арк из рода Валуа. Марина Алиева
парчи. Мадам Иоланда сдвинула драгоценную ткань, освобождая внушительного вида шкатулку, и поманила Рене поближе.
– Смотри.
Под поднятой крышкой оказалась утопленная в пурпурный бархат золотая корона.
– Она, конечно, не та, что в Реймсе, но не менее ценна. Эту корону возложили ещё в начале одиннадцатого века на голову малолетнего Роберта, который был старшим братом Гуго Великого и сыном Анны Киевской и Генриха Первого Капета. Та самая корона, надев которую король франков впервые положил руку на евангелие, коим ныне клянутся все французские короли на своих коронациях…
– Откуда она у тебя?!
– Случай, Рене. Тот самый случай, о котором можно сказать: «знамение». Монахи из Мондидье, где корона сохранялась семейством де Крепи, тайно вывезли её, узнав, что их диоцез передают под руку этого бургундского выскочки Кошона. Ценностей там и без того хватает, а корону на тайном совете они решили передать тому, кто более достоин ей владеть. Всё-таки Рауль де Крепи был графом Валуа и, вполне естественно, наш Шарль является его законным потомком… Я безумно рада, Рене, что новый епископ Бовесский с первых же дней своего правления узнает о подобной недостаче. Надеюсь, виновных он не найдёт… А Шарль получит корону одного из первых Капетингов и, заметь, получит на законных правах!
Мадам Иоланда любовно провела пальцем по краю шкатулки, продолжая рассказывать, как трудно было монахам найти гонцов, которые бы согласились провезти подобную вещь через захваченные территории, но Рене почти не слушал…
Он, не отрываясь, смотрел на корону. Почему-то, именно вид этого золотого обода убедил его, сильнее всего другого, что коронация Шарля действительно возможна. И как-то сразу стал вдруг легок и возможен тот разговор, с которым он пришёл к матери, и который готовил долго и тяжело, не зная, чего боится больше – то ли её гнева, то ли обиды…
– Матушка.., – пробормотал Рене, перебивая мать, – но, если всё так легко… Я хотел сказать, если всё это уже стало достижимым.., может быть, нет нужды призывать Деву из Лотарингии?
Крышка от ларца, в котором лежала корона, со стуком упала на место.
– Что, что? О чем ты, Рене? – Мадам Иоланда смотрела почти испуганно.
– О Жанне. Её воспитывали, чересчур оберегая ото всего, что сделало бы её слишком обычной… Но она стала слишком необычной, матушка! Простите, я не сказал вам, но однажды, ещё в Лотарингии, я неосторожно намекнул Жанне на её миссию. И она уверовала! Уверовала так, что теперь сама без устали учится управляться с мечом, сутками готова сидеть в седле и стрелять из лука… Она держит это в глубокой тайне, но ни о чём другом уже не мыслит. А сама ещё не знает, как это страшно – оказаться в бою первый раз! Даже мне, мужчине… А девочке, да ещё такой… чистой… Но, когда она увидит всю эту кровь и весь ужас, она может отступить, разувериться. Или, что по-моему, вернее и страшнее, веря в свою миссию, пойдёт до конца и погибнет, проклиная нас!..
Рене