Обреченный на скитания. Сергей Мясищев
и мы стали почти сухими.
– Поцелуй меня! – прошептала Милёна, прижимаясь к моей груди. Я нежно, но твердо отстранил девушку:
– Милёна!? Мы договорились не приставать друг к дружке! Или я не прав?
– Прав! – нервно ответила девушка, бросив в меня полотенце. Меня обдало волной негодования, – Отвернись!
– И не надо в меня швыряться, – примирительно сказал я, поднимая полотенце.
Девушка быстро оделась, повернулась ко мне и равнодушно сказала:
– Пошли есть! – и, не дожидаясь меня, пошла к костру, оставив меня стоять голым на берегу.
– Один—ноль! – буркнул я и начал одеваться. Ели молча, без огонька. Может я зря обломал девчонку? Представляю, как ей сейчас!
– Вкусно, ты волшебница! – похвалил я стряпню Милёны.
– Спасибо, – сдержанно отозвалась та.
– Ну чего ты обиделась? – спросил я.
– Все нормально, – пожала плечами девушка.
– Да ладно, тебе!
– Все нормально, – так же сдержано проговорила Милёна, – я хочу лечь спать, устала очень.
– Хорошо, – ответил я, – в палатке все готово.
– Интересный у тебя шалаш, – Девушка подошла к палатке, недоверчиво потрогала ее. Потом полезла внутрь, при этом, не забыв повертеть своим соблазнительным задом.
Я уже наверняка знал, что все предрешено, и мои потуги не допустить близости обречены на провал. Хотел бы я посмотреть на того мужика, который выстоит против женщины, если та решила затянуть его в постель! Говорить, что я был сильно против, я бы не стал. Даже очень не против, ну и чего ломаться? Так, уговаривая себя, я шел к палатке и медленно раздевался.
Милёна лежала, отвернувшись к стенке. Осторожно прилег рядом и нежно прикоснулся к ее плечу. Тишина. Не оттолкнула. Провел рукой по шелковистым волосам и вдохнул свежий запах ее кожи. Девушка медленно повернулась ко мне:
– Обними меня… – сладкая волна желания накрыла в один момент, и я не в силах был противиться ей. Здравый смысл бился в истерике, но было уже поздно. Я целовал Милёну с упоением. Мои руки ласкали упругую грудь девушки, а голос срывался, шепча какую-то ерунду. Мы слились воедино и растворились друг в друге, играя, как ветер играет с юной ветвью, лаская ее листья. А ветвь просила и умоляла: – Еще! Еще! Еще! – сливаясь с его порывами, и уклоняясь от слишком настойчивого дуновения.
Когда я вернул себе способность мыслить адекватно, было совсем темно. Милёнкина голова лежала у меня на плече, а ее нежные пальчики задумчиво изучали мою грудь.
– Ох, и хороша же! – проговорил я, проводя рукой по боку Милёны. Она, как кошечка, ластясь, игриво изогнулась.
– Ты – мой… мой самец! – прошептала она, – я даже представить не могла, что это может быть так!..
Наши разгоряченные тела просили прохлады, а она была рядом. Я понял, что придется устраивать повторные водные процедуры…
На берегу я просушил нас и, наспех одевшись, мы направились к потухшему костру.
Разжечь