Тайна Медонского леса. Анри Шадрилье
не знаю, кто вы такие, – ответил он, – потому предпочитаю оставить без внимания все ваши хитрости и уловки. Вы говорите, что этот молодой человек меня знает. Возможно, что это правда, но я не имею с ним ничего общего.
– Ах, сударь! – с горечью воскликнул Фрике. – Я считал вас добрым и великодушным. Я думал, что вы не откажите нам в помощи, в содействии. Хорошо! Я скажу вам всю правду. Знайте, что неделю назад я был в лесу во время дуэли. Я все знаю, я все видел. Мой приемный отец приютил раненого у себя и теперь обвиняет меня в убийстве. А мне необходимо доказать свою невиновность!
«И к тому же я ищу сюжет для драмы», – подумал Николя.
Искренность, звучавшая в словах юноши, поколебала недоверчивость журналиста.
– Вы все еще сомневаетесь, не верите… – продолжал Фрике. – Так поезжайте со мной в Кламар, и вы убедитесь, что я говорю истинную правду. Вам покажут раненого.
Медерик согласился. По дороге Фрике поведал ему обо всем, что им с Николя удалось сделать. Им оставалось только узнать имя того, кто ранил незнакомца, но Медерик не счел нужным назвать это имя. Чувство самосохранения подсказывало, что ему следует быть осторожным и не вмешиваться в это дело. В Кламар он ехал единственно из желания узнать поскорее, что стало с раненым, чтобы раз и навсегда покончить с этим беспокоившим его вопросом.
Вскоре они приехали к Лефевру. Старик сидел у окна. Фрике еще издали крикнул своему благодетелю:
– Вы требовали доказательства, месье Лефевр, оно у меня в руках!
– Убирайся к черту со всеми твоими доказательствами! – нетерпеливо отмахнулся от него Лефевр.
– Но, сударь, где же ваш раненый? – осторожно осведомился Медерик.
– Раненый! Он умер и уже похоронен.
– А его имя? Знаете ли вы его имя? – спросил Николя.
– Разве мертвые называют свои имена? – ответил Лефевр и молча откланялся непрошеным гостям.
Те обменялись растерянными взглядами и отправились обратно в Париж. «Умер! – повторял про себя Медерик. – А Викарио не далее как вчера уверял меня, что он поправился и уехал отсюда».
– Что теперь делать? – вопрошал Фрике.
– Искать и найти, кого следует, – ответил ему Николя.
– Умер… – пробормотал Медерик. – А префект ничего не знает. Хороша полиция!
IX
БЕГА В ВЕНСЕННЕ
С тех пор как парижское общество прониклось страстью к лошадям, появилась и страсть к бесчеловечным пари. Все, от мала до велика, спорили друг с другом на скачках, и потому не было места более оживленного, чем лошадиные бега.
В местечке Венсен толпилась разношерстная публика. Там можно было встретить и настоящего вельможу, истового любителя лошадей, и простого работника, мастерового, который ставил последний заработанный франк на ту или другую лошадь. У самого барьера ипподрома стоял Буа-Репон, нетерпеливо ожидавший возвращения Викарио. Испанец отважился перешагнуть заветную преграду, чтобы обстоятельно расспросить жокея о шансах на успех своего фаворита. Медерик расхаживал