Жажда…. Владимир Иванович Иванов
посмеялись несколько секунд.
– Ну, я действительно привез маму парня, – замялся, подбирая слово, – ну, парня… – в поисках поддержки слегка развернулся в сторону женщины.
– Я бы удивился, если бы Крюковы остались в стороне от чужой беды.
Похоже, министр достиг запланированного количества комплиментов в мой адрес. Тут же повернул корпус в сторону фельдшера:
– А ты чего гостей на улице держишь? Веди!
– Так это, – опешил, – врач не разрешил…
– Веди, давай! – Дружески похлопал его по плечу.
Мы двинулись в сторону входа, где по-прежнему держал дверь открытой помощник министра. Чуть отстав, Любовь Николаевна полушепотом спросила меня:
– Вы и есть тот самый Крюков? – Словно эту тайну могли подслушать случайные прохожие. – Крюков Владимир Иванович? – Зачем-то повторила.
– Тот самый? – Так же нелепо переспросил я.
Женщина от удивления приложила ладонь к щеке, приоткрыв рот. Так и вошла в дверь поликлиники.
Вид внутри был ещё плачевнее, нежели снаружи. Стены красили последний раз, вероятно, не в этом веке. Пол, покрытый потемневшим от времени линолеумом, местами вздулся, местами прогнулся. Для пожилого человека хождение по нему вполне могло бы заменить полосу препятствия. Наличие лавок возле кабинетов объяснялось лишь тем, что положено, чтобы они были. Для сидения они мало подходили. Единственным светлым пятном можно признать плакаты на стенах о вреде курения и пользе прививок. Им, судя по графике, было не более пяти лет. Правда, при таком освещении читать их едва ли возможно. Но, картинки посмотреть, ожидая приема, вполне допустимо.
Любовь Николаевна прибавила шагу и к палате подошла раньше других. Когда я заглянул внутрь, она сидела на одной из двух кроватей, держа за руку сына, лежащего на другой без сознания. Если не обращать внимание на то, что голова и грудь забинтованы, можно было подумать, что он просто спит. Сама женщина, к моему удивлению, была спокойна. Я бы даже сказал, безмятежна. О том, что это больничная палата напоминали капельница и какой-то прибор на тумбочке – вот и всё медицинское оборудование.
В ногах у пациента примостился Игорёк. Зачем там сидел мальчик в белом халате с отсутствующим выражением на лице? Такой вопрос мог бы возникнуть в голове любого, вошедшего, не знакомого с ситуацией. Но таковых не было.
Ощущая свою полную ненужность, вышел на улицу. Моему примеру последовал министр. За ним вышел фельдшер. Мы молча сели на лавочку под деревом недалеко от входа. Видимо, сказать кому-либо из нас было нечего. Так и сидели до приезда бригады врачей на автомобиле реанимации. Глава областного минздрава для проформы ушел, чтобы проконтролировать подготовку к транспортировке пациента. Хотя его руководство скорее мешало. Но, как говорится, статус обязывал. Следом за ним увязался представитель местной медицины.
Я остался сидеть на лавочке с одним единственным вопросом в голове: «Что