Как бы волшебная сказка. Грэм Джойс
среди грязной посуды драные хлопушки, пластмассовые игрушки и бумажные короны. Неожиданно он вспомнил, что все еще ходит с бумажной короной на голове. Снял ее и продолжал сидеть, держа ее между колен.
Наконец он встал и двинулся через гостиную, слегка покачиваясь на ходу. В гостиной на ковре, возле кривобокой елки, расположились три его дочери и под негромко работающий телевизор играли с куклами и кубиками лего. В камине уютно горел уголь, и две собаки-ищейки лежали на спине перед огнем, подняв лапы и скалясь в ухмылке собачьего удовольствия. Женевьева дремала на диване.
Пит вернулся на кухню и налил воды в электрический чайник. Он стоял, глядя, как чайник закипает, и тот вскипел куда быстрей, чем улеглась в голове услышанная новость. Он налил чашку Женевьеве, себе и задумчиво смотрел, как темнеет вода от чайного пакетика. Пулька из духового ружья, ударившая в стену снаружи, заставила его наконец очнуться.
Взяв чашки, он прошел в гостиную и опустился на колени перед диваном, затем наклонился к Женевьеве и разбудил ее поцелуем. Она, моргая, посмотрела на него. Щеки у нее раскраснелись.
– Ты мой дорогой! – сонно проговорила она, принимая чашку. – Кажется, я слышала, телефон звонил.
– Ты правильно слышала.
– Кто звонил?
– Отец.
– Они с нами все еще разговаривают?
– Да. Мне нужно съездить к ним.
– Поедешь? Что-то не так?
– Пфф, – выдохнул Питер. – Тара вернулась.
Женевьева секунду смотрела на Питера, словно не знала, кто такая Тара. Она никогда не видела Тару, но много слышала о ней. Потом насмешливо покачала головой, нахмурила брови.
– Да, – сказал Питер. – Правда вернулась.
– Кто такая Тара? – спросила Эмбер, их семилетняя дочь.
– Это невозможно, – сказала Женевьева. – Ты не находишь?
– Кто такая Тара? – спросила Зои, их старшая дочь.
– Мне надо ехать.
– Может, мы все поедем?
– Незачем ехать всем.
– Кто такая Тара, черт возьми? – снова спросила Эмбер.
– Сестра твоего отца.
– У папы есть сестра? Никогда не знала.
– Мы никогда о ней не говорим, – объяснил Питер.
– А почему мы о ней не говорим? – спросила Джози, их младшенькая. – Я говорю о своих сестричках. Все время.
– Мне пора, – вздохнул Питер. – Бензина в баке достаточно?
– Папа оставляет нас одних в Рождество? – недовольно спросила Эмбер.
Женевьева встала с дивана и сморщилась от боли, наступив босой ногой на пластмассовый кубик лего.
– Он ненадолго, – ответила она дочери, вышла за Питером в прихожую и ждала, пока он не обуется и не наденет куртку.
– Ненадолго?
– Да.
– Обнять меня не хочешь?
– Хочу. Нет, – сказал Питер. – Не сейчас.
В стену снаружи снова ударила пулька из духового ружья.
2
Чудо не имеет своей противоположности; оно возникает уже как двойственное в своей сути,