Защитники Галхейма. Натали Ивейн
знаю, как опасно там, куда вы направляетесь, – она сжала губы и добавила: – Ты уверен, что это необходимо?
– Да, я уверен.
– Но это же глупо! – воскликнула девушка. – Пока вы будете бороздить море в поисках старухи, которой скорее всего даже не существует, нас всех поубивают!
– Прекрати! Все будет хорошо, слышишь меня?
Уна взяла себя в руки и выдавив улыбку, ответила:
– Конечно, ты прав, нам нужно надеяться на лучшее. Я хочу подарить тебе кое-что.
С этими словами девушка вложила в его руки золотой медальон. Открыв его, рыцарь увидел портрет Уны и расплылся в улыбке.
– Я хочу, чтобы ты каждый день смотрел на мой портрет и вспоминал меня. Мне очень важно, чтобы ты ни на минуту не забывал моего лица, – она так серьезно на него посмотрела, что Энгус не удержался и рассмеялся.
– Я не смогу забыть тебя, это просто невозможно!
Он провел рукой по ее щеке с веснушками и поцеловал.
–Я обещаю, что буду думать о тебе каждое мгновение.
Уже отплывая на корабле, он вспоминал полные слез глаза Уны и на сердце его стало тяжело. Единственное, что грело его душу, так это мысль, что, вернувшись с триумфом домой, он снова увидит свою возлюбленную. И отца.
Накануне вечером Энгус посетил дом своего детства, чтобы с ним проститься. Воспоминание об этом больно кольнуло в груди.
На его долю выпало много горя: потеря любимой жены и младшего сына, которому не было и трех лет – все это подкосило его дух. И́нклин Рейвели буквально состарился на глазах и стал выглядеть старше лет на пятнадцать. Бывало, он часами сидел у окна, словно ждал кого-то, и услышав малейший шорох, рвался к двери, надеясь, что это его жена с детьми вернулись с городского базара. Энгус последний человек, оставшийся в его жизни, не считая служанки, поэтому в тот вечер он не хотел его отпускать. Они просто молча сидели на покосившемся деревянном крыльце и смотрели за горизонт.
– Твоя мать гордилась бы тобой, ты знаешь? –тихо промолвил отец.
Энгус удивленно поднял брови. Воспоминания о любимой супруге были для Инклина очень болезненными, поэтому в их доме ее имя почти не упоминалось. Лишь иногда, будучи в своих грезах, он мог назвать служанку именем жены.
– Да, я знаю, отец, – грустно улыбнулся Энгус, и они обнялись на прощание.
Отойдя от дома на некоторое расстояние, рыцарь остановился. Ему очень хотелось обернуться, но он не мог побороть страх, что тогда не сможет покинуть это место. Спустя, казалось, целую вечность, он все же бросил взгляд на крыльцо, где все еще сидел его отец и смотрел ему вслед. Они помахали друг другу и Энгус с тяжелым сердцем ушел.
В утро отплытия жители замка вышли проводить их в путь, король давал наставления и желал удачи, а принцесса Мавис плакала, и лишь единицы знали почему. Им с Сидмоном так и не удалось попрощаться лично, и принцесса смогла лишь передать ему полное скорби письмо, которое он теперь хранил в кармане у самого сердца.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, –