Препараторы. Зов ястреба. Яна Летт
дурацком виде. Даже нитка на вышивке Миссе часто рвалась в самый неподходящий момент, а у мамы такого почти никогда не случалось.
И вот – апогей неудач. Окончательное подтверждение всех опасений. Ступая под Арки, Миссе боялась только одного: больно ушибиться при падении после того, как закружится голова и кровь пойдёт носом. И вот: мало того, что Арки выявили в ней способности препаратора – как сказал бы учитель Туре, статистически невероятное событие – они оказались ещё и неприлично, ужасающе, жутко сильными.
Миссе прекрасно знала, что те, кто способен пройти все четыре Арки без труда, встречаются не так часто, а значит нечего и рассчитывать на то, что ей позволят стать механикером или кропарём. Первое она представляла себе смутно, второе точно было кроваво и страшно, но она бы и на это согласилась, лишь бы не ходить в Стужу.
Впервые в жизни Миссе чувствовала такую сильную зависть – к Ульму, которого посредственное усвоение защитило от самого ужасного, и нечего было хмуриться и мрачнеть. На его месте она бы радовалась, да, радовалась.
А её ничто не спасёт от участи ястреба или охотницы – непонятно даже, что хуже, слишком мало она знала про то, как на самом деле проходит служба что тех, что других. В ней нет самообладания Сорты, которая явно не рисовалась, успокаивая сестрёнок, не проронив и слезинки. Она не сумеет быть такой смелой, твёрдой, решительной – даже безбашенной, а всеми этими качествами явно должен в полной мере обладать препаратор, обречённый охотиться в Стуже.
Миссе вспомнила, как мама сказала ей после того, как смочила её затылок кровью – собственной, потому что у неё не было отца – чтобы она была хорошей девочкой, слушалась старших и старалась учиться хорошо. Но всё это не поможет – обе они хорошо понимали, что не поможет, и всё равно Миссе постаралась улыбнуться и пообещала маме, что в Химмельборге будет стараться изо всех сил.
И она собиралась сдержать обещание – но только когда они приедут в Химмельборг. Здесь, в поезде, мчащемся через Стужу, минуя снитиров, наверно, изумлённо глядевших им вслед, и сияющие огнями кьертанские поселения, Миссе Луми была уже не в Ильморе, но ещё и не в столице. Как будто немного нигде – а значит, пока не обязана держать обещание…
– В том, чтобы плакать, нет ничего стыдного, – вдруг сказал ястреб, до сих пор шедший рядом с ней сквозь вагоны молча. – Но лучше не плачь при других, когда окажешься в столице. И не бойся так, ладно? Мы сделаем всё, чтобы тебе помочь. Ты – одна из нас.
Кажется, не одну её это не слишком подбодрило – Унельм хмурился и всё время смотрел в пол, нервно постукивая себя по колену.
Зато Сорта успела не только снять шапку и шубу, но и привести в порядок волосы. Косы у неё лежали, обвившись вокруг головы, волосок к волоску, и вид был совершенно непроницаемый. В нём не было ни страха, ни вызова, ни попытки угодить. Миссе хотела бы уметь смотреть так же, но слёзы бежали и бежали по щекам, да к тому же она начала ещё и самым жалким образом шмыгать носом. Ей было стыдно, потому что после слов ястреба ей хотелось показать