Черная пурга. Альберт Кайков
повиновалась, принесла полотенце и подала мужу. Он связал сыну руки. Немного подумав, выдернул ремень из его брюк и связал ему ноги.
– Еля, не затягивай сильно ремень, – обратилась Агафья Прокопьевна к мужу, – ему будет больно…
– Больно ему надо бы сделать этим ремнем, но пьяный не поймет, за что выпороли.
Александр, почувствовав сильные руки отца, лежал тихо и не сопротивлялся.
Милю отвезли в районную больницу, а девочку, которой было всего двенадцать дней, забрала бабушка Анастасия Даниловна. После выздоровления родители посоветовали Миле не оставаться в селе, а поехать учиться в Абакан. Так она и поступила. С мужем Александром решила расстаться, а детей поделить. Витя остался у Грудзинских, а Глаша – у Михайловых.
Бабушка устроила внучку на русской печи. Девочка оказалась, на удивление, очень спокойной. Накормят ее жеваным хлебом с молоком и медом – она и спит, только посапывает. Придет, бывало, в дом соседка Шура и спросит:
– Где у вас внучка?
– На печке спит, – ответит Анастасия Даниловна.
– Что-то молчит?
– Сытая – вот и спит.
– Без материнского молока растет, – вздохнет соседка.
– Что поделаешь, видимо, судьба такая…
– Знает, наверное, что матери нет, и на руки не просится?
– Нет у меня времени на руках ее нянчить. На мне дом, корова, куры, гуси, пасека и огород.
– Нелегкая наша судьба бабья, – грустно скажет соседка, покидая дом.
Советская власть в сибирской глубинке установилась значительно позже, чем в центральной России. Александр Георгиевич Михайлов воспринял ее без энтузиазма, но не враждебно.
В июльский жаркий день, когда селяне изнывали от жары и покосом занимались только по утрам, в село приехали сотрудники НКВД. По их сведениям, в селе скрывались контрреволюционеры. К поиску посторонних подключился комитет бедноты. Они обошли село и обыскали каждый дом, но никого подозрительного не нашли.
– Не может быть, чтобы в селе не было контры, – произнес сотрудник НКВД.
– Надо посмотреть у лесника, – предложил нетрезвым голосом председатель комбеда Федор.
– Обыскать дом лесника! – приказал уполномоченный.
Трое комитетчиков, обливаясь потом, поспешили к колхозной конюшне. Стояла июльская жара, почти месяц не было ни одного дождя. В дверях их встретил сторож – дед Кондратий:
– Куда разогнались?
– Открывай ворота! – приказал Федор.
– Это еще зачем?
– Коней седлать будем.
– Мне указание дать коней не поступало.
– Я тебе разве не указ? – произнес Федор и грубо оттолкнул старика от дверей.
Его товарищи распахнули ворота, а он подошел к вороному племенному жеребцу и отвязал недоуздок. Конь мотнул головой, вырвал недоуздок из рук и поднялся на дыбы. Федор еле успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под копыта.
– Не тронь жеребца! – закричал дед Кондратий. – Зашибет!
Федор