Французская мелодия. Александр Жигалин
дверь. Горячий воздух, заполнив номер, превратил тот в сауну.
Открыв холодильник, Богданов достал бутылку пива, которую выпил за один присест.
Мачо мучился оттого, что не мог простить себе столь позорного оскорбления, хотя подсознательно понимал, что в произошедшем вины его не было никакой.
Стук в дверь заставил встать. Подойдя, дёрнул ручку на себя с такой силой, словно та была виной всех злоключений.
На пороге стояла Элизабет.
– Позволишь?
Не дожидаясь разрешения, француженка прошла в комнату. Заняв место в кресле, достала сигареты.
– Не возражаешь?
– Кури.
Достав из бара бутылку с виски, Илья, плеснув в стакан двойную дозу, подумав, столько же плеснул в другой.
Какое-то время сидели молча. Необходимо было время, чтобы собраться с мыслями, а ещё лучше дождаться, когда алкоголь, впитавшись в кровь, начнёт поднимать со дна памяти всё, что было пережито за последние несколько часов.
Опрокинув содержимое бокала в рот, Илья, вопросительно посмотрел на Элизабет.
– Что это было?
– Ты о чём?
– О тех двоих.
– Что устроили драку в баре?
Француженка явно тянула время.
– О них, конечно. Или был кто-то ещё? – с ноткой раздражения произнёс Илья.
– Тот, который вёл себя как последняя свинья, брат. Второго не знаю.
– Брат? – Богданов не поверил своим ушам. – В таком случае, почему говорил с тобой в таком тоне?
– То наши с ним дела, и я не хотела бы обсуждать их с человеком, с которым познакомилась десять часов назад.
– Так, – вскочив с кресла, Илья схватил со стола бутылку с виски, – вы, значит, с братцем что-то не поделили, а меня стволом по темечку.
– Если бы не спровоцированное нападение, ничего бы не было.
– Интересно, интересно! – вернувшись в кресло, Богданов уставился на француженку таким взглядом, словно видел ту впервые. – И как же я, по-вашему, должен был себя вести? Дождаться, когда братец выговорится, выпить с ним на брудершафт?
Взяв со стола бокал, Элизабет, поджав колени, замерла подобно изваянию. Невооружённым глазом было видно – разговор ей крайне неприятен.
Поняв это, Богданов почувствовал, как жалость отодвигает гнев в сторону. Растолкав злость локтями, сочувствие начало занимать оборонительную позицию, оставалось дождаться, когда человек, вняв рассудку, начнёт сопоставлять реальность с происшедшим. Истина должна была открыться следом.
Илья не знал, что именно скрывается под словом истина, но чувствовал, что смысл закрыт за семью печатями. Ломиться в закрытые двери не стал, дабы не осложнить жизнь как себе, так и француженке.
Отхлебнув виски, протянул руку к лежащей перед Элизабет пачке с сигаретами.
Взгляды встретились, и Мачо увидел в глазах Лемье ту самую женскую непосредственность, которую невозможно скрыть ни под дорогими очками, ни под рыжими кудрями.
Закурив, Богданов словно