Город за рекой. Герман Казак
ключами и замахала руками: идемте, мол, со мной. Роберт вышел в коридор. Она мигом отперла еще несколько комнат, открыла ставни и, явно похваляясь, старалась обратить его внимание то на мягкое кресло, то на ковер, секретер, писанную маслом картину, торшер.
Угловая комната оказалась размером поменьше. Одно из окон выходило на речную долину, другое – на городские руины. Старухе этот вид был вроде как не по нраву. Роберт же, коль скоро вообще здесь останется, считал его просто необходимым. Если убрать лишнее барахло и принести из других комнат полезные вещи, жилье, пожалуй, вполне сносное. Можно, например, придвинуть стол к окну, чтобы за работой всегда видеть небесный простор. Все в целом не лишено романтики.
Роберт не заметил, что прислуга удалилась. И когда вышел в коридор, чтобы перенести к себе из других комнат те или иные подходящие предметы, услыхал на лестнице приглушенный разговор. В оживленную болтовню старухи регулярно вклинивался коротким вопросом скрипучий мужской голос. Звучал он властно. Потом послышались семенящие шаги старухи, ковыляющей вверх по лестнице. Роберт в ожидании стоял на пороге комнаты, пока прислуга не сделала ему знак следовать за ней. Она снова привела его в вестибюль, залитый теперь ярким искусственным светом. В одном из кресел расположился осанистый корпулентный мужчина с черными нафабренными усами, подкрученные кончики которых торчали вверх. Он встал, с достоинством поздоровался и опять сел, предложив Роберту последовать его примеру. Осторожностью движений он напоминал костюмированную куклу.
– Вы хозяин? – спросил Роберт.
– Нет, не хозяин, только управляющий, – ответил усач и уныло добавил: – На время… не так ли?
Роберт не понял, относится ли эта реплика к управляющему или к его собственному пребыванию здесь, но протянул ему удостоверение и выданный Префектурой талон на проживание.
– Отлично, – сказал гостиничный Патрон, – отлично. Секретарь – мой друг. Вы довольны комнатой? – Говорил он несколько натужно, а в скрипучем голосе словно бы таился иноземный акцент.
Радуясь, что можно объясниться на родном языке, Роберт изложил ему свои пожелания касательно убранства комнаты, ведь он намерен не просто пользоваться ею, но чувствовать себя как дома.
Патрон задумчиво наморщил лоб.
– Вы меня понимаете? – спросил Роберт.
– Более или менее. Посмотрим, что можно сделать. Гостинице принадлежит лишь часть вещей, многое здесь просто сложено на хранение. Но мы посмотрим. Поэтому…
Он умолк, сделав многозначительный жест, которым, вероятно, намекал на состояние гостиничных номеров, служивших скорее складом, но не жильем. А заодно, пожалуй, просил извинить его за неловкую речь. Затем он дал указания старой служанке, которая, испуганно прислушиваясь, ждала чуть поодаль распоряжений; та кивнула и удалилась.
– Что это за язык? – поинтересовался Роберт.
– О, всего лишь старинный диалект, – ответил Патрон, – на