Баргузин исторический. Правда всегда одна…. Александр Александрович Поздняков
дуют лютые ветра,
И льют дожди, как из ведра,
Во время жатвы лишь во вред,
Когда ж нужны, тогда их нет.
Здесь сифилис народ съедает.
Никто, как бог, врач это знает,
Покорный небу, как всегда,
Больных он губит со двора.
Врачи не лечат здесь народ.
Без них родится он и мрет.
Лишь два рубля врачу отдай
И оздоровишь этим край.
Чужих детей коли лечить,
Своих ведь можно погубить,
К чему же платит докторам,
Не знает он и сам.
В Ангарск врач едет порожним,
Следа лекарства нет при нем.
К чему ж едет, господа?
Чтоб была рыбка и икра
Вдобавок сотенку рублей
Привозит он жене своей.
И ждет жена, любви полна,
Супруга в объятья привлечь.
Вот так-то вот любезен тот,
Кто хочет мир в семье сберечь.
Не без оснований можно предположить, что эти стихи Зайднера, записанные Гуревичем в представлении баргузинки Сибирцевой, отличались от авторского оригинала. Наверное, их можно считать народным изложением стихотворной критики тогдашней чиновничьей ситуации в баргузинском крае несломленным ссылкой народовольцем Зайднером. В отличии от стихотворения «Хоть крылья сломаны судьбою…", здесь речь идёт не о глубоко личном, а о злободневном общественном… В этих стихах бескомпромиссные и язвительные конкретные оценки здешней жизни…
Сам фольклорист Гуревич ещё отметит: «Там же записано мною два стихотворения Зайднера „Печальна моя жизнь была“ и „Мечты“, которые также бытовали в Баргузине»:
Печальна моя жизнь была
Печальна моя жизнь была,
В ней не было даже просвета.
Теперь уж близка и могила,
И песнь лебединая спета.
И тени встают предо мною,
Встают все года прожитые.
Гляжу я и вижу с тоскою —
Лишь рамки стоят все пустые.
И дел моих вовсе не видно:
Лишь думы, мечты и желанья.
Становится горько и стыдно
За муки мои и страданья.
Зачем во мне сердце так билось
И к ближним любовью кипело?
Зачем по ночам даже снилось,
Что ждет меня доброе дело?
Зачем? Видно, крест не под силу
Поднял я в минуту гордыни.
А что я нашел? Лишь могилу
В холодной угрюмой пустыне.
Мечты
Когда еще юнцом я был,
Вокруг меня носились роем
Мечты. Я страстно их любил,
Себя уж я считал героем.
Я гордо выступал на бой
С коварством, злобой и пороком,
Я увлекал толпу с собой,
Я вождем был и пророком.
И, обнаживши острый меч
И знамя красное свободы
Я ветхое сбирался сжечь,
Освободить хотел народы.
Одел доспехи, взял я щит
И на коня уселся смело.
Пускай, пускай меня он мчит,
Умру за правое я дело.
Но, видно, был ездок плохой,
При