Шкатулка королевы. Робин Каэри
в тайне всё, что вы услышали от меня.
– Я даю вам моё слово, Ваше высокопреосвященство, – твёрдо пообещал маркиз.
Чувствуя на себе испытующий взгляд, он крепко сжал эфес шпаги и обернулся в сторону ожидающего его у двери слуги.
– Это всё, что я хотел сказать вам, мой дорогой маркиз, – Мазарини с улыбкой удовлетворения кивнул ему. – А теперь Витторио проводит вас. После моей смерти вы будете его новым патроном. Служба у вас станет делом всей его жизни. Так, Вито?
– Да, Монсеньор, это так! Служить моему патрону – дело чести и жизни, – дрогнувшим от волнения голосом отозвался Витторио, а его и без того смуглое лицо потемнело, сделавшись похожим на бронзовую маску.
Молниеносным движением руки он обнажил спрятанный за отворотом камзола клинок и поклонился дю Плесси-Бельеру, не отводя глаз от его лица, демонстрируя, что он безоговорочно принял его в качестве своего нового патрона и главы Тайного совета.
Глава 1. Возвращение во Францию
Март 1661 г. Гавр
Любое путешествие рано или поздно приводит путников к цели, и как бы ни хотелось оттянуть наступление этого момента, но якорь брошен, и сквозь туман на рассвете призывно мерцают огни портового города, и нет пути назад: невозможно повернуть вспять ни время, ни пройденный путь, ни беспокойную судьбу.
– Прибыли! – выкрикнул один из матросов по-французски.
Но де Руже, стоявший на навесной палубе на носу корабля, и без того уже увидел показавшиеся на горизонте огни порта.
– Якорь лёг!
Вот так. Теперь всё окончательно и бесповоротно – вот они и достигли французского берега. Для Армана это означало, что всё произошедшее между ним и Генриеттой, навсегда осталось по ту сторону пролива.
– Мы дома! – воскликнул с радостным облегчением Данжюс и указал на матросов, спускающих верёвочную лестницу для подъёма на борт корабля офицера королевской таможни. – Мы снова во Франции! Глазам своим не верю!
– И я тоже, – проговорил Арман, всё ещё погружённый в свои мысли.
Он не хотел, да и не был готов ещё отпустить воспоминания о коротком свидании с Генриеттой в саду Уайтхолла перед тем, как под покровом ночи он и его ординарец тайно покинули Лондон.
– Лейтенант Удаль, таможенная служба Его величества! – отрапортовал офицер после того, как он и сопровождающие его четыре охранника поднялись на борт.
– Капитан Фаулз, – не вынимая изо рта трубки, представился капитан, – добро пожаловать на борт моей посудины, господа! Я к вашим услугам!
Он приблизился к лейтенанту нарочито небрежной походкой. Весь его облик и тон речи свидетельствовали о том, что он всего-навсего моряк, командующий судёнышком, которое перевозит товары и пассажиров.
Однако от зорких глаз офицера таможни не укрылись ни военная выправка боцмана, наблюдающего за происходящим из-за плеча капитана, ни цепкий взгляд самого Фаулза, который явно оценивал возможность пришвартовать