Ненасытное море. Татьяна Бердникова
по губам Арчибальда змеей скользнула улыбка, – В воде я слышал лишь шум воды, ничего более. Но сейчас вспоминаю, что прошлой ночью мне слышалось какое-то невнятное шипение. Я не разобрал его, подумал, что показалось или донеслись звуки с улицы, но теперь думаю иначе.
– Он пытается добраться до тебя… – Дерек, сглотнув, стиснул сцепленные в замок руки, – И, если пролитая тобой кровь и в самом деле дала ему сил…
Молле кивнул с неподражаемым хладнокровием. Ответ его был уверен и безразличен.
– Он доберется.
***
Это было невероятным унижением – остаться ночевать у Доминика Конте, но выбора у него не было. Увы, правоту бизнесмена отрицать мужчина не мог – если мокой решил добраться до него, если ему ночами слышится его шипение, одному лучше не оставаться.
Впрочем, в отведенной ему комнате он все равно находился в одиночестве, да и добровольные помощники его разбрелись кто куда по своим постелям, где мирно видели десятый сон.
Ему же было неуютно. К квартире – маленькой, расположенной в не самом фешенебельном районе, некогда принадлежавшей Тедерику, а ныне занимаемой им, – Арчибальд уже успел привыкнуть, для него она была уютной и спокойной, а вот в пентхаусе Доминика он чувствовал себя чужим.
Конечно, он и был здесь чужим, да и рад ему никто не был – помощь оказывали скорее по принуждению, по той простой причине, что появление мокоя лишило бы покоя не только его, но и их, – но лишний раз ощущать это не хотелось.
Молле недовольно повернулся набок, посмотрел на собственное пальто, висящее на стуле и вздохнул. Будь его воля, он бы так и лег спать, не раздеваясь, не разуваясь, но правила этикета все-таки требовали не пачкать любезно предоставленное ему хозяином дома ложе. Конечно, по большому счету, плевать он хотел и на правила этикета, и на хозяина пентхауса вместе с ними, но… к чему настраивать против себя человека, от которого ожидаешь помощи?
Правда, что они будут теперь делать, Альфа не представлял. Как помешать морскому дьяволу вернуться, он не знал, не мог даже предположить и был уверен, что и Конте об этом не осведомлен. Эта неопределенность была весьма неприятна и даже раздражала.
Раздражение вызывала и мысль о вероятной необходимости вернуться на старую дорожку – противостояние с мокоем вряд ли могло обойтись без случайных жертв. А он не хотел снова проливать кровь – итак довольно пролил ее на своем веку.
Еще менее приятен был тот факт, что на следующее утро Доминик намеревался известить обо всем своего брата и еще одного человека, которого видеть Молле не хотел. Его мнением, впрочем, не интересовались.
Мужчина поморщился и наконец закрыл глаза, заставляя себя немного расслабиться – завтра день, скорее всего, предстоял непростой и следовало хорошенько выспаться.
Все случилось, когда он начал засыпать. Когда Морфей, явившись из своего царства, мягко поманил его в объятия небытия, когда тело и сознание накрыла