Нострадамус. Мишель Нострадамус
вы поедете со мною в тюрьму Тампль, куда я немедленно отправляюсь.
Время было дорого, так как по декрету Национального Конвента приговор должен был быть приведен в исполнение в 24 часа.
Министр юстиции Гара тотчас же взял папку с бумагами, лежавшими на столе, вполголоса посоветовался о чем-то с остальными министрами и, внезапно направившись к выходу, приказал священнику следовать за ним. Министерская карета, окруженная почетными всадниками, ожидала их у ворот дворца. Министр сел рядом со священником, одетым, как и все католические священники той революционной эпохи, в гражданское платье. Поездка от Тюильри до Тампля совершалась в мрачнейшем молчании.
Министр дважды пытался заговорить.
– Великий Боже! – воскликнул он, поднимая стекла экипажа, – какое ужасное поручение возложено на меня! Какой человек! – прибавил он, говоря о короле, – какое смирение, какое мужество! Нет, одна природа не в состоянии дать такую силу. Есть в этом нечто сверхчеловеческое!
Рядом сидевший священник продолжал пребывать в задумчивости. Министр понял по-своему все то, что он хотел выразить, и во время всего пути больше не открывал рта. Наконец они подъехали к тюрьме Тампль. Было 6 часов вечера. Ворота немедленно отворились, но, когда карета подкатила ко вторым дверям, ведущим в сад, непосредственно окружавший башни тюрьмы, экипаж был остановлен. Это было общим правилом, которому подчинялся даже министр юстиции: чтобы проникнуть дальше, необходимо было подвергнуть свои бумаги контролю комиссаров Тампля.
Приехавшие около четверти часа молча ожидали возвращения комиссаров. Наконец те явились. Как старые знакомые они поздоровались с министром. В нескольких словах последний объяснил им, какова миссия священника, сопровождавшего его.
Низкие железные ворота тюрьмы, с большим количеством замков и затворов, с шумом и скрипом отворились. Пройдя через комнату, занятую многочисленной сменой часовых, охранявших короля, министр и священник проникли в более просторную залу, где собрались комиссары Парижа, ответственные за охрану Людовика XVI. Числом около двенадцати, одетые в якобинские костюмы, комиссары не выражали того уныния, которое было написано на лицах министров: только один или два человека имели несколько смущенный вид.
Министр собрал их в одном из углов залы и прочел тихим голосом бумагу, привезенную из Тюильри. Кончив чтение, министр резко обернулся к Эджворту, приказав ему следовать за ним, но совет взволнованно воспротивился этому. Они снова совещались несколько секунд, разговаривая друг с другом шепотом, и в результате часть их проводила министра, направлявшегося к королю, в то время как остальные остались со священником. Когда двери закрылись за первой группой, старейший из комиссаров приблизился к священнику с решительным, но смущенным видом. Начался строгий обыск.
Табакерка Эджворта была раскрыта, а табак высыпан. Маленький свинцовый карандашик, найденный в карманах священника, был тщательно осмотрен из страха, не скрывает ли он какое-либо