Фантасмагория душ. Рассказы и стихи. Геннадий Владимирович Тараненко
жить мы заново начнём,
Какой-то жизнью безгреховной.
Выставка
Мы не понимаем, что всё, данное нам Богом, Имеет собственную индивидуальность И может в любой момент развернуться И уйти, не обращая внимания на истошные вопли хозяина.
Фантазия и Талант решили сегодня немного пошалить. Развязно хохоча, они метались по огромному выставочному залу из одного угла в другой и вовсе не обращали внимания на двух пожилых женщин, вальяжно расхаживающих на поле их безумного игрища.
Интеллигентно выглядевшие дамы в одинаковых синих костюмах были приставлены для наблюдения за порядком и обилечивания граждан, жаждущих лицезреть шалости невидимых сущностей. Безобразно ведущие себя чертовки со светящимися Божьими искорками на мочках ушей вместо серёг совсем распоясались, напрочь потеряв из виду берега приличия.
Вероятно, они заразились игривым настроением от тысяч отдыхающих, плескающихся в сотне метров отсюда в Чёрном море в самый разгар курортного сезона. Фантазия, освободившись от дотошной родительской опеки Реальности, истошно кричала прямо в лицо Марии Ивановне – первой смотрительнице: «Я тоже хочу купаться! Хочу, хочу!»
По-видимому, для субстанции, до краёв наполненной воображением, сотрудница периферийного музея не обладала достаточным авторитетом по сравнению с представительницами столичных галерей. С ней можно было вести себя как разбалованное дитятко: канючить, обижаться и топать ногами. Но, благо, самостоятельно сбежать из одноэтажного здания, расположенного в глубине платановой аллеи, шалунишке не позволял здравый Смысл, который всё же следил за рамками разумности.
На дворе стояла такая жара, что тонким натурам можно было тут же растаять, и тем самым лишить Творца жизненно важной составляющей его дара, выделенного ему Богом в момент рождения. Творцом в нашем случае выступал художник с залихвацким именем Никас, любезно предоставивший свои картины для выездной выставки.
Вторая сущность вела себя, можно сказать, потише, не так ярко, как первая. Но она действовала, по привычке, исподтишка. То пририсует кому-то, изображённому на картине, нос, то приделает голову борзой собаки к телу светской барышни. А однажды учудила, нарисовав готический замок на панцире черепахи.
Блуждающие по залу посетители останавливались и долго цокали языками, всматриваясь в картину. Что же в ней главное – черепаха или замок? В какой-то момент, благодаря изящно наложенным на холст краскам, им начинало казаться, что земля действительно плоская и держится на четырёх пресмыкающихся в крепкой броне. Не могла же хитрюга так реалистично нарисовать несуществующую картину мира? Не из головы же она взяла этот фантастический сюжет?
Иной раз, вдоволь наигравшись, обе баловницы почему-то собирались возле изображения спящей полосатой кошки, которая умиротворённо отдыхала одна на зелёном поле. Вдалеке виднелись жёлтые холмы, на цыпочках тянущиеся к бирюзовому небу. На теле животного были выстроены сельские домики, утопающие в величавых елях, которые оберегали покой жителей необычной деревни.
Фантазия и Талант, убаюканные аурой природной