Лелег. Александр Лобанов

      Подполковник-инженер Божок имел в обычае встречать каждый борт собственной персоной. Он уже знал о случившемся из доклада замполита во время планового сеанса радиосвязи с Долгощельем. Даже успел подготовить бумаги на сержанта Гончаренко и ждал оказии, чтобы отправить на полигон. Помимо наградных, приказ о присвоении Петру старшего сержанта досрочно. Ещё героя-подрывника ждало письмо. Не от родителей, их почерк командиру был знаком, однажды они написали ему, что от сына долго нет известий. Божок крепко выругал молодого солдата и заставил накатать письмо матери прямо у себя в кабинете. Это, по всей вероятности, пришло от девушки.

      Для взвода поиска специально протопили баню. Повара подготовили праздничный стол. Прибежал доктор, сумка через плечо. На всякий случай. Жёны офицеров и прапорщиков чуть поодаль, за вертолётной площадкой. Целое событие, когда летит борт. Вдали послышалось характерное прерывистое эхо, чуть позже ясно раздался шум рубящих воздух винтов, и юркая стрекоза с зелёным брюшком и красными звёздами по бокам вынырнула из тучки. Быстро увеличилась, подлетела и зависла над рифлёнкой. Вертолёт медленно снижался. В иллюминаторах сияли довольные физиономии. Кто-то махал рукой и корчил гримасы. Колёса коснулись железа, двигатели стали угасать. Бойцы один за другим высыпали наружу, построились. Последним выскочил замполит и сходу:

      – Сми-и-и-р-р-р-на!

      Молодцевато доложился Божку. Тот пожал майору руку и пошёл здороваться с каждым солдатом. Сержанта Гончаренко подполковник даже обнял. После велел личному составу мыться, бриться, наряжаться и на ужин собираться. Оставшиеся боеприпасы дежурная смена отнесла на склад. Замполиту Божок велел зайти. Не терпелось узнать подробности. Комиссар, с трепетным удовольствием пропустив командирскую стопочку, как мог, его любопытство ублажал целый час, а может, и больше.

      Петру писарь штаба рассказал и о наградных бумагах, и о звании, а почтальон вручил заветный конверт. Когда Петя взял, с ним что-то произошло. Что именно, не мог объяснить ни себе, ни другим, успевшим заметить перемену в сержанте. Показалось, мир изменился, солнце совсем не такое, ветер гудит в проводах по-чужому, птицы щебечут как бы с грустинкой. Пока конверт не вскрыл. Смотрел на родной почерк, на ровненькие ряды аккуратно выписанных букв, на их лёгкий наклон, завиточки в конце слов. Всё знакомое, милое, желанное. Но опять же возникло чувство, что это уже другое, не его.

      Оставив у тумбочки дежурного по роте вещмешок, вышел из казармы и побрёл за колючую проволоку. Усевшись в березняке на кочку, распечатал конверт. С первых же строк, в которых были традиционные пожелания, понял, письмо не от Оксаны. Нет, оно было от неё, конечно. Но не от его Оксаны. Холодом повеяло от тетрадных листочков. Читая дальше, уже не удивлялся, что девушка выходит замуж, что никогда и никого так ещё не любила, как того преподавателя из института, что она желает ему, Пете, счастья