Лелег. Александр Лобанов
где грани между смертью и бренным существованием вырисовывались провидением весьма размыто.
Справедливости ради нелишне помянуть, что сии зыбкие грани для обычного человека фатальны. Уцелеть в подобных сюжетных туманностях судьба безнаказанно дозволяет ею избранным, наделяя такими запредельными качествами, что человек как бы уже и не человек, а некая неконкретная сущность, с размытыми личностными характеристиками, периодически меняющимися внешними признаками, которые никак не потянут на такие юридические улики, как примета, моральный облик, психологический статус, привязанность к чему-либо или кому-либо, и тому подобное.
Обитают они между небом и землёй, без определённого адреса, одновременно и там, и тут, вне пространства, времени, каких-либо координат. Позволяют собой управлять множеству хозяев сообразно собственным интересам, при этом их не огорчая, а когда требуется, то и поощряя либо без зазрения совести ликвидируя. И никогда, как сейчас отметили бы оперативники, не оставляют отпечатков пальцев, при том что чрезвычайно мобильны, как будто им Господь, наряду с невероятно талантливыми руками, головой и сердцем, в придачу подарил ещё и крылья.
Не сказать, чтобы янычары были чванливы, спесивы или подвластны гордыне. Человеко-зверю сии качества не свойственны. Но у них неукоснительно соблюдался принцип «свой-чужой». Отлаженный механизм требовал притирки каждой новой детали. И об этом русского боярина инструктировали. Посему в душу к новоявленным собратьям не лез, терпеливо выжидал своего часа.
Ко времени, когда янычарский корпус в силу исторических процессов вот-вот собирались предать забвению, разогнав либо уничтожив основной остяк, Альгис уже был ни много ни мало полковником османской империи. Чтобы не попасть в общую мясорубку, по тайному указанию родного ведомства хитроумно организовав «собственную гибель» в неравном бою, вышел из игры. Сие случилось ранней осенью тысяча шестьсот двадцать первого года под Хотинской крепостью, куда он не без приключений пробрался со своей золотой хоругвью через многие свои и чужие засады, секреты и камуфлеты.
«Официально» числясь резидентом османской разведки у короля Сигизмунда, столь же «официальный» ротмистр особого подразделения войска польского Альгис должен был исполнить тайные миссии друг другу враждебных государств. Суть этих миссий сводилась к примитивным разведывательно-террористическим актам в стане противника с последующим захватом как минимум главнокомандующих армиями, как максимум – королевского сына Владислава либо самого султана Османа Второго.
Любая из этих миссий при общей безалаберности правящих верхушек была хоругви Альгиса по плечу. Альгис вообще размечтался заарканить одновременно и того и другого, с главнокомандующими, разумеется. Сие также не составило бы особого труда. Он и планы операций уже собирался отослать на утверждение. Однако Посольский Приказ опередил. Однажды на одной из стоянок посреди Буджакской степи, словно призрак из отуманенной сумерками