Лелег. Александр Лобанов
большой фольварк[31].
– Вот! А сейчас? Если б своими глазами не видел, не поверил бы. Перекроил по своему вкусу. Именно он Варшаву сделал столицей во всех отношениях. И в этом тоже суть его личности.
– Европеец, как же. Сын Швеции. Хотел и её Польшей сделать, наверно. Мать полька. Но великолепие столицы, я думаю, заслуга больше Констанции. У неё вкус отменный. Натура утончённая. К тому же умеет самодержавно сластолюбивым супругом управлять. Но, к его чести, утончённому сему правлению пан Сигизмунд не противится. Эстет.
– С размахом личность. Беда, слишком ретрограден. Иезуитская начинка. Но мы это используем. Лишь бы Михаэла продержалась. Надо будет королеве продуманную шифровку отправить, чтобы под защиту взяла девоньку. А то ведь эстет этот инстинкты свои контролирует слабо. Да не бледней ты.
Друг и вправду от последних слов Хмеля почувствовал, как земля зашаталась. Зубы скрипнули от боли душевной.
– О-о-о! Да ты, братик, совсем того, по уши. Ну да это же счастье. Правду люди говорят: человек без любви и не человек вовсе, так, пустышка. Дорого бы я отдал, чтобы вот, как ты, влюбиться в какую-нибудь паненку. Так, чтоб без памяти и до конца жизни. Дай обниму тебя, боярин. Ничего, на нашей стороне правда и справедливость. Бог нам поможет. А знаешь что, пойдём до той иконы. Поклонимся Святому Михайле, архангелу воинства небесного. К коему и я, и ты свято принадлежим.
Часть IV
Если Вам довелось побывать в шляхетном королевстве, но не удосужилось опустить свои мудрые ладони в старосветскую Вислу, полного впечатления о волшебной красавице Польше, считайте, не получили. Россия без Волги, Молдавия без Днестра, Германия без Одера, так и Посполитая немыслима без уникальной по миловидности синеглазой своей феи-реки. Как все непостижимые прекрасницы, сия морганатическая панна по происхождению самоцветная горянка. «Мой идеал», – говаривал Пушкин в беседах с добрым его приятелем Евгением о целомудренных девах гор, в угоду провиденью меж ледяных вершин рождённых.
Величественные, укрытые великолепными зелёными коврами, изумрудная сокровищница Европы, Моравско-Силезские Бескиды, Сарматские горы, они же Карпаты, великодушно подарили нам её, родив у подножия до простоты загадочной Бараньей Горы. Равно и братца двоюродного, вышедшего из такой же таинственной Чентыёвки, которого многие знают, как Тирас, Нистру, Днестр, бурливого, непокорного у истока и малодоступного к пониманию на всём остальном протяжении. Обе реки усиленно подпитываются притоками, сбегающими с тех же Карпатских гор. Водой уникальной, прямо из космоса энергетической подзарядки.
Блаженна та земля, по которой они текут, реки гор. Над ними проносятся века, бушуют исторические страсти, встают золотые рассветы, полыхают рубиновые закаты, заселяются, обустраиваются, живут и порой сходят с ума племена, народности, нации и государства. Заключаются политические договоры, появляются плоды наук, сталкиваются лбами добро и зло, зарождаются, потом истребляются «предрассудки вековые и тайны гроба роковые». Но они
Фольварк – крупная польская усадьба.