Безымянные культы. Мифы Ктулху и другие истории ужаса. Роберт Говард
королевства вандалов останутся только легенды, – предрек Гунгайс. – Лишь одно пока держит нас вместе – воля Гейзериха. – Он произнес это имя немного иначе: Гензерик[7].
Человек, которого звали Гейзерихом, рассмеялся, откинулся на резную спинку кресла из черного дерева и вытянул мускулистые ноги наездника. Их хозяину не так уж давно пришлось сменить седло на палубу боевой галеры. За одно поколение его племя из кочевников превратилось в морских разбойников. Мудрейший из мудрых, Гейзерих царствовал над народом, само имя которого стало символом гибели. Он родился на берегу Дуная и вырос в долгом походе на запад. После того как могучий человеческий поток разбился о римские частоколы, Гейзерих попал в Испанию, и там опыт воина, накопленный в свирепых, безжалостных схватках, со временем помог ему стать королем вандалов. Его дикие всадники повергли в прах римских наместников. Когда римляне, объединившись с вестготами, стали поглядывать на юг, Гейзерих своими интригами навлек на западные рубежи империи орды Аттилы, и вдоль пылающего горизонта вырос громадный лес пик. Теперь Аттила мертв, и никто не ведает, где лежат его кости и награбленные сокровища, охраняемые призраками пятисот рабов. Имя этого гунна гремело по всему свету, но кто он был на самом деле, как не пешка в руках короля вандалов?
Когда победоносные полчища готов, покинув Каталаунские поля[8], двинулись через Пиренеи, Гейзерих не стал ждать неминуемого поражения. По сей день в Риме проклинают имя Бонифация – желая одолеть своего соперника Аэция, он сговорился с Гейзерихом и открыл вандалам путь в Африку. Слишком поздно он помирился с Римом – чтобы исправить ошибку, одной храбрости было уже недостаточно. Бонифаций погиб от копья вандала, а на юге выросло новое государство. Теперь и Аэций мертв, а боевые галеры вандалов идут на север, длинные весла плещут морским серебром в свете звезд.
В каюте флагманской галеры Гейзерих прислушивался к разговору своих приближенных и улыбался, поглаживая сильными пальцами рыжую жесткую бороду. В отличие от Гунгайса, в его жилах не текла кровь скифов, разбитых когда-то воинственными сарматами, оттесненных на запад и смешавшихся с племенами из верховий Эльбы. Гейзерих был чистокровным германцем: среднего роста, косая сажень в плечах, могучая грудь, толстая, перевитая жилами шея. Он был сильнейшим из богатырей своего времени. Его воины первыми среди тевтонов стали морскими разбойниками, или викингами, как их назвали впоследствии. Но ладьи Гейзериха не бороздили Балтийского и Северного морей, а рыскали вдоль солнечных берегов Средиземноморья.
– И только волею Гейзериха вы пьете вино и пируете, отдав себя в руки судьбы, – с усмешкой ответил он на последнюю фразу Гунгайса.
– Чепуха! – фыркнул Гунгайс (среди варваров еще не прижилось низкопоклонство). – Когда это мы отдавались в руки судьбы? Гейзерих, ты всегда думаешь на тысячу дней вперед. Не прикидывайся простачком, мы не так глупы, как Бонифаций и другие римляне.
– Аэций был неглуп, – пробормотал Тразамунд.
– Но он мертв,
Гейзерих (ок. 389–477) – король вандалов, захвативший и разграбивший Рим в 455 г.
Каталаунские поля – место близ города Труа в Шампани, где в 451 году н. э. произошла битва коалиции гуннов и германцев, возглавляемой Аттилой, с войсками Западной Римской империи и союзных им вестготов под командованием Флавия Аэция.