Это увлекательный был аттракцион. Галина Григорьевна Черненко
что я в пролёте. Мои объятия проигнорировали и что то рыкнули в ответ. Я не могла успокоится, меня накрыло, и я продолжала попытки. Но Витек был не в том настроении, как всегда, и кекс, это последнее, что его волновало в этой жизни. Он мужественно потерпел минут десять и скинул меня с дивана.
И тут Остапа понесло! Я вскочила с пола и высказала ему все. Про его импотенцию, про то, что он не мужик, что он даже свою жену удовлетворить не может, хорошо, что хоть в порыве эмоций не рассказала ему про Генку и рога, которые он благодаря этому Генке имеет! Ну в общем, я договорилась. Сначала я почувствовала удар в лицо, а потом меня пинанули так что я вылетела в коридор. Разговор о кексе был окончен.
Полночи я старалась, чтобы не было последствий от Витькиных ударов, а потом пошла попросила для сна у мамули полстакана водки. Водка помогла, мне полегчало, и я уснула на краю дивана. А утром я подскочила, собирать на работу муженька, накормила его, напоила, дала в руки сумку с продуктами и закрыла за ним дверь. Слава богу, на целые сутки я свободна от этого упыря! Я быстренько покормила дочь Ольгу, сделала быстро записи в таблице, которую нарисовали врачи и пошла спать.
Я выспалась и втянулась в обыденные дела декретной мамочки. Уборка, стирка, готовка, добывание того, из чего приготовить. Но периодически меня настигала мысль о мужской ласке. Сегодня был тот день, когда можно было договориться с мамой, и удрать из дома на пару часов, хотя бы на пару. Чтобы вспомнить о том, что я женщина, чтобы улететь пару раз, куда давно не летала, чтобы наставить Витьке очередные рога в отместку за киздячки! Красивая перспектива семейной жизни! Но я об.этом не думала.
После обеда, поставив коляску к другим коляскам, под присмотр мамочек, я пошла звонить Генке, готовая прямо сейчас бежать к нему на второй этаж. Никто не взял трубку, моему разочарованию не было предела. Это обозначало либо то, что Генки действительно нет дома, либо то, что он отключил телефон, и кувыркается с какой нибудь любашкой. За два часа я ему позвонила раз восемь, не было ни ответа ни привета. А я за это время превратилась в буржуйку на морозе. Если бы ко мне прикоснулся какой нить мужик, он бы обжегся.
Можно было конечно заглянуть к Галке, но был риск встретить там Витькиных друганов, Генку или Вовку. И если бы так случилось, то не успела бы я выйти из Галкиной квартиры, Витька бы уже об этом знал, а я огреблась бы по полной программе. Поэтому я старалась даже не думать в ту сторону. Я сидела с мамочками, качала коляску с Ольгой и думала, как потушить внутренний пожар. Ещё через пару часов, устав слушать длинные гудки на Генкином телефоне, я решилась позвонить бывшей свекровке.
Валентины Александровны дома не было, со мной говорила Елизавета Константиновна. С ней было проще, Генка был её любимым внуком, и о нем с ней можно было говорить вечно. Поэтому я не стала делать реверансов, а напрямую спросила, а где Геннадий, мать его? На этот вопрос бабушка по простому ответила, что Генки дома нет уже неделю, видимо какая то тётенька приголубила, поэтому скорее всего он