Музыка льда. Осколки. Анна Беляева
в тот момент было не страшно. Страшно было понять, что история повторяется. Второй раз ее бросают спортсмены после высшего достижения в своей карьере. Мучительно уходят, чтобы забыть, словно кошмарный сон, тренера, с которым еще совсем недавно вся жизнь была одним целым. В общем стремлении к победам.
И потом, когда не осталось вечерних слез, истерик, и даже горе этой страшной потери притупилось. Да, последние два года она была молодец. Она почти не вспоминала. Она отпустила. Нет, неверно, загнала в самый темный угол воспоминания. Видит бог, она ценила и любила своих новых и грядущих чемпионок. Но есть раны, которые не рубцуются хорошо. Аля была первой такой раной. Настолько глубокой. Мила… Мила была другой, почти смертельной, потому что казалась ближе, роднее, горячее.
Когда, вертя в руках олимпийскую медаль , Алька посмотрела на нее пустыми, умершими глазами, Вика испугалась. Никогда раньше она не видела, чтобы человек так мгновенно терял внутреннюю мотивацию. Все, что было потом – лишь завершало формальное расставание. Они перестали существовать друг для друга в тот момент, когда у Али изменился взгляд.
Забавно, что для Милы она перестала существовать, потому что у той взгляд не изменился и мотивации все остались на месте. И в этом тоже была внезапность. Для Домбровской при всей тяжести их сотрудничества после олимпийского поражения ничего не закончилось и ничего не поменялось в отношении ее Милки. Она была готова продолжать, работать, двигать, любить эту девочку. А девочка пошла искать другую любовь. Эта не оправдала надежды на мечту. Мечту подарила не того калибра.
Ну вот… человек-Вика и тренер-Домбровская не умерла. Она ждала, что заживёт. Выключила память, отрешилась сознанием. Не сразу. Не сразу. Но со временем все стало спокойнее. А последние полтора года даже почти не снились кошмары, особенно, когда засыпала не одна.
***
Автомобиль пискнул сигнализацией и женщина пошла по давно знакомому пути от стоянки к своему кабинету. Мимо ледовой коробки, мимо зала славы отделения "Сапфировый" школы “Самоцветы Москвы”. Привычная дорога, давно выученная до последней трещинки в полу.
В кабинете прижился и стал частью интерьера запах ее духов.
Виктория ещё помнила, как впервые села в это кресло, за этот стол. Не так давно это случилось. И не так много времени она тут проводит. И все же – все это было две жизни назад. Ушла Аля. Сбежала Милка. Маленькая Милка, которая смотрела на нее с чистым обожанием незамутненной любви.
Две жизни назад. И каждый раз ничего не менялось и менялось все. Теперь был шанс снова все изменить, но уже не потерей, а возвращением и приобретением, пусть и спорного достоинства на данный момент.
***
Григорьев подъехал первым. И это было хорошо. Вика и сейчас искренне считала, что встреча с Мишкой-Медведем на профессиональном поприще – это дар небес. Он не лез не в свои дела. Не комментировал ничего помимо своей работы и непосредственно к ней относящегося. Всегда был приветлив,