Музыка льда. Осколки. Анна Беляева
– это про то, что ты хочешь домой, но даже не понимаешь, где он, твой дом. И, может быть, ты найдешь его в ком-то другом. Ну, с кем-то рядом. Но и того, другого, его тоже нет. Это призыв, блюз то есть, чтобы нашелся кто-то, кто будет твоим домом.
Через 6 лет Вика позвонит ей и скажет: “Мэнди, ты можешь стать моим домом? Хотя бы ненадолго?”. И улетит из промозглой октябрьской Москвы туда, где никого не волновало, права ли она была, и никто не ждал, что она кому-то должна. Ее просто любили. Просто принимали.
****
В первый раз боль и смерть пришли напомнить о себе по пути туда, к человеку, готовому стать ее домом. В самолете впервые Виктория узнала, что будет теперь неотъемлемой частью жизни всегда.
Под мерный гул моторов крылатой птицы, везущей молоденькую и внушительно уже обремененную новой жизнью женщину, Вика погрузилась в сон. Что ещё делать, когда впереди девять часов сидения на месте.
В набежавшем прибоем сне она шла по коридору, собираясь принять душ, почистить зубы и потом, может быть, даже сразу, завалиться спать, в руке полотенце и зубная щетка. Было какое-то приятно-приподнятое настроение. Днём они с партнером, с которым вместе укатили на поиски лучшей жизни из обнищалой России середины 90-х, под напевы очередных любящих бога, прослушали лекцию о прелести жизни, чем отработали бесплатный обед. Умеют эти сектанты убеждать, что жизнь прекрасна, улыбнулась себе Вика. Жизнь и была прекрасна. Уж точно не хуже, чем в голодноватой Москве, тут хоть морозов -30 не бывает. В 19 лет все прекрасно, что не смерть.
Ей всегда казалось, что первым погас свет, а лишь потом где-то сбоку раздался взрыв, вынесший стекла, часть перекрытий и даже стену комнаты, в которой, по счастью, не было ни ее, ни ее партнёра в тот момент.
Стекло и обрезки пластмассы секли кожу рук, спины, бедер. Это не ощущалось сном. Боль была та, из 96. Настоящая.
Темные капли крови повисают на кончиках пальцев и медленно обрываются на пол. Выхода нет. Она одна. Только боль от осколков. И тут она увидела тень, которой просто не могло быть в том далёком вечере боли и страха. “Вова!”… Тень швырнула в ее сторону конверт, из которого на лету выскользнул посадочный талон. “Исчезни!” Новый взрыв. Осколок стекла летит и врезается в позвонок, трещина в котором заросла давным-давно.
– Девушка! Девушка! Проснитесь! Это только сон! Пожалуйста, не кричите! Вас даже в соседнем салоне слышно! – лицо стюардессы стало белым от испуга, беременная пассажирка металась и стонала сначала, а потом взвыла, как раненое животное и забилась словно в конвульсиях, но не проснулась. Так и продолжала вскрикивать.
С тех пор Виктория Домбровская не спала в самолетах, чужих автомобилях, поездах и другом общественном транспорте. Свои кошмары она охраняла от постороннего внимания не менее тщательно, чем любую другую часть личной жизни. Самая таинственная персона спортивного мира, кажется, как-то так писала о ней пресса.
****
Ника Владимировна Грин, лучшая девочка этой вселенной по мнению ее матери, родилась в середине января,