Изгой. Ольга Черенцова
дышать, всё же беспокоился, как он там. Не допив второй стакан колы, с ухмылкой предложенный мне официантом, я незаметно проскользнул к выходу. Чаевых этому нахалу не оставил.
Когда я прыгнул в джип, Ваня радостно завилял хвостом и выдал целую речь. Да, да, не пролаял, а буквально произнёс. Только вместо слов были звуки – с интонациями и оттенками чувств. Я умилился. Собаки в сто раз преданнее людей, служат верой и правдой до последнего вздоха. Правильно я сделал, что спас Ваню, а то после переписки с Нолём начал сомневаться: может, он прав, что освобождать пса надо было по-другому?
Мамин обман меня ужасно расстроил. Раньше я был уверен, что она никогда не позволит себе солгать собственному сыну, да ещё запросто, без тени смущения. Лёгкость, с какой далась ей ложь, вызвала во мне незнакомое до этого чувство неуверенности в её любви. Самое страшное – это обман того, кого любишь и кому доверяешь. Чтобы как-то успокоиться, я отправился в кафе-мороженое. Избегая встречи с Арнольдом, поехал в другое кафе. Впрочем, тот мог оказаться и там. Копы – вездесущий народ.
На парковке была всего одна машина. Перед входом стояли пустые столики с гулявшими по ним воробьями и ряд пальм с иглообразными листьями. За один лист зацепилась непонятно откуда взявшаяся красная лента – как будто слетела с чьей-то коробки с подарком.
Внутри, кроме девчонки за прилавком, тоже никого. С удивлением узнав в ней свою одноклассницу Джен, я спросил, что она здесь делает.
– Не видишь, что ли? Работаю, – неприветливо бросила она. Иного обращения я и не ждал. За весь последний год мы обменялись всего парой фраз. Она меня сторонилась, хотя не кидала вслед «Хиляк и недоумок!», как делали остальные. К нам в школу Джен пришла два года назад и поначалу была со мной дружелюбна, но, не желая идти против толпы, вскоре переменилась. Боялась, что, если будет общаться с изгоем, сама станет изгоем. Только этим я мог объяснить её поведение. Трусиха!
– Держи! – протянула она мне двойную порцию. Смотри-ка, оказалась щедрой!
Расплатившись, я уселся и, уминая мороженое, уставился на неё. Она была обильно усыпана мелкими веснушками, точно её обрызгали аэрозольной краской. Но миловидная, ладно скроенная.
– Как ты всё успеваешь, учёба и работа? – спросил я.
– Я здесь только по выходным.
– Зачем тебе это? – подивился я, зная, что её отец был не менее состоятельным, чем мой.
– Нравится.
– После окончания школы будешь продолжать здесь работать?
– Нет, поеду в Бостон учиться. А ты будешь поступать?
– Не знаю, ещё не решил. Пока мечтаю побыстрее эту дурацкую школу закончить.
– Почему дурацкую?
– Что там хорошего?
– Хорошего хватает, друзей, например, – с недовольством произнесла она, словно я оскорбил её в лучших чувствах.
– Да уж, такие прекрасные друзья! – усмехнулся я. Интересно, чтобы она говорила, если бы и её обзывали хилячкой и уродиной? Вряд ли бы лопалась от восторга. Ненавижу их всех!
– Легко говорить тем, у кого друзей