Пусть умрут наши враги. Александр Шакилов
череп, замахал передними лапками. Следопыт с трудом удержал его от галопа, отведя мер на двадцать от зоны поражения. Ошалевшие от грохота псины, поджав хвосты, просеменили следом.
Схватившись за неопасное основание, Зил на бегу вырвал из сугроба куст синьки, сплошь облепленный ядовитыми шипами, и, проскочив через тучу спор, к яду которых у него с детства иммунитет, ворвался в скопление тел в доспехах из железного дерева, которые не разрубить ни мечом, ни алебардой. Но зачем рубить, если врагов можно отхлестать колючками по рожам?! Да-да, по наглым рожам, исклеванным оспинами и покрытым шрамами! Сплошь в нарывах-прыщах и просто грязных – некоторых мамы не научили умываться по утрам! Колючками – по обветренным губам, скрывающим плохие зубы! По красной, в бисере пота морде! Вот так! С оттяжкой!..
Лешего окружило смрадное дыхание десятков ратников. Шипы синьки путались в их рыжих неопрятных бородах, с застрявшими в них крошками хлеба и кусочками гнилого мяса. Кого-то он ударил локтем в кадык, из раскрытого в немом крике рта плеснула кровь. Ногой – в колено, до хруста!.. Зил дрался так, что самому стало страшно. Кулаком в нос. И в висок. Он был свиреп точно берсерк, впавший в боевое безумие. Пальцами в глаза!.. Кто бы мог подумать, что сын Лиха настолько силен в рукопашной?! Никогда еще Зил так хорошо не сражался. Вот что значит – защищать свой дом!
И все же на него навалились, облепили со всех сторон, повисли на нем, заставив упасть на снег. Тяжесть давно немытых тел выдавила из груди воздух. Но леший не сдался, сумел локтем двинуть в поросшее рыжими волосами ухо. На миг стало чуть свободнее, чуть легче. Всего на миг! Но и этого хватило для одного быстрого вдоха. И еще удар! И еще!..
Его перевернули на живот и заломили руки за спину. Он дернул головой так, что едва не треснули шейные позвонки. Затылок врезался во что-то хрусткое, и на волосы брызнуло горячим. Тут же ребра лешего принялись отхаживать ногами. Перед помутневшими от боли глазами мелькнули чьи-то пальцы – кто-то наклонился проверить, жив ли еще строптивец. Драться он не мог, но мог дотянуться зубами. Рот враз наполнился чужой кровью. Оглушительно визжа, Зила ударили по затылку. Челюсти сами собой разжались. Мир вокруг затянуло черной хмарью…
«Только не теряй сознание, слабак! – приказал себе леший. – Не смей! Это слишком просто – уйдя во мрак, расстаться с мучителями. Это – сдаться!»
Носки ботинок раз за разом врезались в живот, в лицо, в ребра – уже сильно ушибленные, но еще не сломанные. Ратники растягивали удовольствие, наслаждаясь тем, что леший выл и всхлипывал, иначе уже забили бы его до смерти.
– Не перестарайтесь, – услышал Зил скрипучий голос повелителя Моса. – Он нужен живым. Пока что нужен.
Вот, значит, кого рабы доставили сюда в черном паланкине.
Там, куда повалили лешего, снег хорошенько утоптался. На поясницу, на локти и на затылок Зилу поставили ноги, чтобы он не мог пошевелиться. Единственное, что он видел, – это сапоги князя, сшитые из крашеной