Луч света в тёмном автобусе. Алексей А. Шепелёв
бытия, но вне контекста и рассказ не клеится. Да не на «некую»: «некая» – это литература, литературщина, когда прочёл, захлопнул книжку и забыл. Не будем, конечно, пугать и шеймить – простите, феймить – криндж-мейкингом этим «давно минувших лет», но времена и впрямь тогда, мягко говоря, были иные. Работы по инету и в проекте ещё не водилось, студенческих всех этих вакансий не существовало, да даже кассиром в магаз – в ларёк то бишь – лишь по большому блату можно было устроиться.
У Лукоморья тогдашнего хикикоморей[1] всяких – по-русски звучит как «кикимора хихикающая» (если Ж.) или «комар на мухоморе» (ежели М.), то есть когда сексуальных претензий хотя бы на сто грамм этого мира ни грамма, – ещё не водилось. Разве что по самому изуверскому алкашизму. Но для алконавтов наших, в отличие, например, от английских и американских, и квасить-то в одно лицо, в домашней слоновой башне сидючи, отнюдь не в кайф. Никто и не сидел по барам, покручивая в руках стаканчик с виски – одиноко или «с целью познакомиться», да и баров-то тогда особо не было… А вот сотоварищи – всегда неотъемлемы: в «рыгаловочке», в любом дворе, на каждой лавочке…
Так что борьба за корку хлеба велась, как и положено, но за жёсткую жёстко, по-сизифовски неравная, с прорывами редкими и просветами сверхкороткими…
В общем, я к тому, что именно Кате, из всех девушек, с которыми я пытался водить дружбу, повезло – извините, мои немногочисленные подружки, это даже странно произнести! – весьма даже регулярно походить со мной по кафешкам.
И не по пивнухам, я уточняю. Приличные кафе, пиццерия, «Пике» с коктейлями, синема, даже ресторанчик на втором этаже «Родины», где порция уж настоль аутентично итальянской пасты стоила как три свитера из секонд-хэнда, дюжина паст зубных или пол-ящика водяры. И что самое невероятное – невероятной Кате за всё это время во всех заведеньях не пришлось потратить ни единого шекеля, ни малейшего сантима! Платил всегда я – из неразменных евро первого (и, по сути, единственного!) своего гонорара. Подумаешь там, подвиг! Но здесь я вынужден вновь уточнить, что в те времена в кругу моих знакомых, отъявленных всё алкотрейсеров, и даже почему-то от знакомых знакомых, уже, как расходящиеся на воде круги, чем дальше, тем приличней, я также не слышал такой рекламы: никто и никогда не расхаживал с девахами по кафетериям! В кругу знакомых Кати – я думаю, тем более. Когда я по пьяни навёл-таки Дошкина на разговор о его отношениях с Катей, он отрапортовал: «Да что Катя – Катя такая: в первый день, пока мы с ней шлялись по городу, купили буханку хлеба, и пока ходили, она одна всю буханку охаврячила!».
Я ждал её на Кольце, когда она пойдёт из школы. Дальше она говорила (вместо первых «пойдём гулять», как все вокруг): а пойдём туда-то – и мы шли. На улице зимой-весной особо много не нагуляешь, аппетит уже давным-давно нагулян, остаётся мелочь – в кармане мелочь, только не копейками,