Сумасшедшая одержимость. Даниэль Лори
замелькали перед глазами как кинокадры. Мое платье на полу. Полоска света сквозь занавески. Обнаженная кожа. Моя. Его.
Я натянула на себя одеяло, чувствуя, как в животе скручивается тошнота.
Он закончил разговор, бросил телефон на прикроватный столик и закрыл глаза. Спустя пару секунд повисшего в воздухе напряжения он снова открыл их и посмотрел на меня. Мы пялились друг на друга, и раскаленная тишина растекалась по моей коже.
– Господи, – пробормотал Нико и снова закрыл глаза.
Я свесилась с кровати, и содержимое моего живота оказалось на полу. Кислота жгла горло, пока я вытирала рот тыльной стороной ладони.
«Позорище».
«Ничтожество».
«Как тебя любить такую?»
«Шлюха».
«Ничего не было».
«Ложь», – прошептала в ответ темнота.
Я чувствовала отпечатки по всему телу – руки, зубы, губы, – они ползали по моей коже и разрывали душу когтями из горечи и металла.
Открыв глаза, я уставилась на использованный презерватив на полу.
В ушах звенело, легкие отказывались работать, я не могла дышать. Вцепившись в простынь, я чувствовала, как паника рвется из груди.
– Джианна…
– Я все ему отдала, – всхлипнула я. По моим щекам катились слезы.
– Черт, – пробормотал Нико, вылезая из кровати и натягивая боксеры. Он поднял с пола мое платье, но тут же бросил обратно, обнаружив, что меня вырвало на него.
– Я была девственницей, когда вышла за него. Я была ему верной.
– Я знаю.
Вчерашние воспоминания мстительно вернулись. Наша комната. Мой муж. Она. Та, кого я считала семьей. Я всегда знала, что у него были другие женщины… Но почему она? Предательство пронзило мою грудь, оставив глубокую и ноющую рану. Слезы катились по губам и оставались солью на языке.
– Но этого было недостаточно, – прошептала я.
«Меня всегда недостаточно».
– Моему отцу никогда и ничего не бывает достаточно, Джианна, – сказал Нико. – И ты это прекрасно знаешь.
Горло сдавило, когда он отвернулся взять рубашку из ящика комода, потому что в его движениях иногда так легко было увидеть Антонио.
Я любила своего мужа – мужчину, который не любил меня. Конечно, можно было винить агента Аллистера за то, что он заронил эту мысль год назад, но так или иначе боль привела меня сюда. К сыну моего мужа.
Паническая атака усилилась, не оставляя в легких воздуха.
– Как это вообще вышло?
– Серьезно? Тебе нужно объяснение?
– Я не шучу, Туз.
– А я и не смеюсь, Джианна.
Он положил мне на колени футболку, присел на корточки возле лужи моей блевотины и кивнул на мой рот.
– Это мой папá тебя так?
Я облизнула разбитую нижнюю губу.
– Я швырнула вазу ему в голову и обозвала неверным мудаком.
Туз издал негромкий удивленный смешок.
– Ну разумеется.
Теперь агент Аллистер был прав во всем. «Бьет» из единичного стало постоянным, и по какой-то причине я ненавидела именно Аллистера, как будто он все это накаркал.