Счастье момента. Анне Штерн
практику в женской клинике в Нойкельне. Комната Феликса выходила во двор, и за окном росла сосна с гигантскими густыми ветвями. Хульда предпочитала этот путь: родители Феликса ее не жаловали. Феликс варил Хульде кофе и часами целовал ее, пока под утро она не засыпала, лаская своим размеренным дыханием подушки. Потом Феликс укрывал ее, запирал комнату снаружи, чтобы родители не вошли, и отправлялся на работу. Проснувшись, Хульда уходила тем же путем, каким пришла.
Тогда Феликсу не нужны были сладости, чтобы радоваться жизни.
– Крепкий мокко, пожалуйста, – сказала Хульда. – И парочку конфет, если есть.
Видимо, сегодня Хульде тоже нужны кофе и сахар, подумал Феликс и кивнул официантке, чтобы та принесла из кухни тайный запас сливочных трюфелей, которые хранились там на самый крайний случай. Феликс тем временем подошел к венской кофеварке из латуни.
– Ты сегодня молчалив, – заметила Хульда, придвинула к прилавку высокий табурет и взобралась на него. Феликсу всегда нравилась эта ее ловкость. Он почувствовал, как в нем снова поднимается волна гнева, и случайно рассыпал кофе.
– О чем ты хочешь поговорить?
– Ни о чем особенном. Просто поболтать, как это делают друзья.
– Вот мы кто? Друзья?
– Брось, Феликс! Конечно, мы друзья. По крайней мере, так я думала до этих пор, хотя в последнее время ты был холоден, как дохлая рыба.
– Кто бы говорил.
Феликс быстро отвернулся. Он и сам удивился своей резкости. Хульда на протяжении многих лет приходила к нему в кафе, садилась за прилавок и пила мокко. Даже после их расставания. Феликс всегда испытывал противоречивые чувства по этому поводу, но откуда взялась неудержимая злость, которая не давала ему покоя последние несколько недель? Феликс словно только сейчас понял, что они с Хульдой расстались окончательно и бесповоротно, и самое большее, на что он может рассчитывать – это на дружескую болтовню за прилавком, пока будет варить Хульде кофе. И так – до конца жизни.
Хульда схватила его за руку. Феликс догадывался, что подумает об этом матушка, но не попытался вырваться. Он посмотрел Хульде в глаза и увидел в светлой зеркальной радужке чувства, которые одновременно желал и проклинал. Буря внутри разом стихла.
– Прости. Я не выспался. Вот твой мокко. – Он поставил чашку перед Хульдой.
– Благодарю. Как ты вообще поживаешь? – Она потянулась к коробке, которую Фрида положила на прилавок, и засунула в рот трюфель.
Немного поколебавшись, Феликс последовал ее примеру. Сладкая маслянистая начинка таяла на языке.
– Хорошо. Жаловаться не приходится, – ответил он. – Наше кафе, конечно, не «Адлон», но от посетителей нет отбоя.
Он обвел рукой помещение. Почти все столики были заняты. На террасе посетители читали газеты за чашечкой кофе, кто-то даже заказал коньяк, и Фриде с другими официантками приходилось изрядно побегать, чтобы успеть всех обслужить. Стремительно приближалось время обеда.
– Зима была долгой, поэтому всем