Я закрыл КПСС. Евгений Савостьянов
до конца дней своих, но доказать его вину может только законный суд, а не суд толпы. Иначе чем мы отличаемся от собраний сталинских времен, когда коллективы громили «врагов народа» по наущению газеты «Правда». Но что касается меня, то руки я Боярскому не подам и обходить его буду стороной.
К сожалению, было очевидно, что моей формулировке Боярский рад, а Альбац, хотя ее позиция мне абсолютно близка, не рада. Мерзавец уволился, но остался цел и невредим.
Так состоялся мой первый выход на сцену. Почувствовал в себе умение определять настроения людей, и вообще некоторый вкус к публичности. На какое-то время эта тяга к реализации собственной точки зрения ушла в тень, чтобы потом вырваться на свободу в самый разгар либерально-демократической революции 88–93 годов.
КИАН, МОИ, МАДО
Все началось в поезде Таштагол-Новокузнецк в конце января 1989 года. В 1981 году наш институт начал работу на Таштагольском железорудном месторождении в Кемеровской области, в Горной Шории, на берегах реки Мрассу. Тогда для меня надолго стал привычным маршрут: в ночь самолетом на Новокузнецк, снова в ночь – поездом на Таштагол.
Читая газеты двух-трехдневной давности (пока привезут из Кемерово в Новокузнецк, из Новокузнецка – в Таштагол), в «Советской России» наткнулся на малюсенькую заметку. Президиум Академии наук СССР утвердил список кандидатов на Первый Съезд народных депутатов СССР[23] (далее – съезд), и в этот список не вошел недавно возвращенный из политической ссылки академик Андрей Сахаров.
Большого значения заметке я не придал, подумав: «Ну и слава богу. Уж Сахаров-то должен избираться депутатом именно от народа, по первому, самому престижному, национально-территориальному округу, а не голосами какой-то академической курии».
Я понятия не имел, что с этой маленькой заметки начнется совсем иная жизнь.
Приехал из командировки как раз к дню рождения Юли, моей жены, услады глаз и души. Вечер получился, как всегда, веселым, шумным. В нашей квартире на Кооперативной улице возле метро «Спортивная» дым стоял коромыслом в прямом и в переносном смысле. Так что дальнейшее рассказываю со слов Юли – сам не помню.
В разгар застолья Игорь Галкин, ветеран антарктических экспедиций, популяризатор наук о Земле, бард и просто замечательный человек, начал меня укорять:
– Женька, как тебе не стыдно?
– А что случилось?
– Как вы в Академии могли Сахарова прокатить?
– Игорь, все нормально, Сахарова должен избрать народ, а не академики.
– Нет, Женька, это позор и бесстыдство! Для всех нас позор.
– Ладно, Игорь, исправлю, выберем Сахарова.
Вот так ляпнул и сразу забыл. А Юля – нет. Наутро спросила:
– А что это ты Игорю обещал Сахарова избрать на съезд? Как ты это делать собираешься?
– Я обещал избрать Сахарова?!
– Обещал.
– Ну,
Важнейшим шагом Горбачёва в попытке ослабить давление коммунистических консерваторов и сформировать зачатки народовластия в стране стал созыв им Первого съезда народных депутатов СССР, к которому должна была перейти значительная часть реальных властных полномочий. Чтобы не потерять контроль, половину из 2500 депутатов он решил избирать не народным голосованием, а делегировать от тех или иных групп, аппарат которых должен был обеспечить отбор только проверенных «товарищей». Так, от КПСС и профсоюзов делегировалось по 100 человек, от комсомола – 75, от Академии наук СССР – 25. Соответствующие законы были приняты 1 декабря 1988 года. Тогда никто не догадывался, что с этой даты начнется «революция снизу», революция масс, пришедшая на смену «белой революции», «революции сверху» Михаила Горбачёва.