Обретая прощение. Кэтрин Болфинч
что-то не то? День не задался? Но обычно он делился переживаниями, рассказывал о «сложных» клиентах. Итан работал налоговым менеджером – помогал своим клиентам разбираться с налоговой системой и обязательной процентной ставкой. Иногда попадались тяжелые случаи, большие задолженности, поэтому в такие дни у него отсутствовало настроение и желание говорить о работе. Возможно, сегодня тоже такой день.
Я опустила этот вопрос. Возникшая тишина не давила. Все-таки мы два взрослых человека. Захочет, расскажет сам. Не любила лезть в чужие души и выворачивать их ради ответов. Молча открыла дверь квартиры, что встретила нас полной темнотой. Итан позади меня включил свет, помещение озарилось светом, показав белую, в тон паркета, мебель. Сбросив мокрые туфли на старый коврик, я поморщилась от неожиданности.
– Тебе хватит часа, чтобы собраться, Айли? – бросив взгляд на часы, собралась ответить, но Итан уже скрылся за поворотом на кухню. Интересно, что с ним сегодня происходит? Обычно его молчание длилось максимум тридцать минут. И он никогда не уходил, не дождавшись ответа. Его поведение, по меньшей мере, странное. Может, узнал что-то обо мне? Вряд ли. Мои ночные кошмары сто процентов остались незаметными. Он крепко спал, а все, кто мог знать что-то обо мне, либо давно мертвы, либо думали, что мертва я. Да и я не раскрывала правду о себе никому из людей после замужества. А это было аж в тысяча семьсот девяносто седьмом году. Тогда ведьм считали реальностью. Боялись, ненавидели, охотились. Муж не побоявшись, принял меня, но как оказалось, ненадолго.
Я просидела на обувной лавочке по меньшей мере минут десять. Все это время, пялилась в одну точку. Снова вспоминала ту ночь, горящую жизнь, смерть детей, предательство мужа. Все это словно большой комок лежал на моих плечах, а я тащила его два века, даже не думая о том, чтобы сбросить.
Но некогда раскисать, Айлин. Пообещала чувству вины, что непременно к нему вернусь. К вечному спутнику моей жизни, единственному, кто не покидал меня ни на секунду.
Итан гремел чашками на кухне. Я же направилась в душ, после целого дня под дождем хотелось привести себя в порядок. Заглушенные на время встречи с Сарой чувства снова выползли наружу, заставив меня обращаться к ним, смешивая слезы с проточной водой. На сердце что-то давило, будто невидимая рука со всей силы сжимала ненавистный слишком чувствительный орган. Зажала рот рукой, пытаясь не издавать звуков. Не хотелось, чтобы Итан видел эти слезы. Точнее, не хотелось объяснять их причину. Да и как такое можно объяснить без билета в крыло для особо буйных? Спустя чуть больше двух веков, оно болело ни на грамм меньше, чем в первый день. Время не лечит, лишь отправляет воспоминания в сюжеты ночных кошмаров. И меня многие бы не поняли, как это, лить слезы два столетия подряд по тем, кого уже давно нет? Но, что если я ответила бы, что они живы во мне? В моих воспоминаниях. В моих снах. Что если они умирали в моих снах, не позволяя зажить кровоточащей ране? Уже не так глупо и это можно понять, но нужно ли?
У меня не было роскоши долго