Солис. Рина Тилова
тебя переживает! Как же я рада за вас, детки!
Мама тихонько, думая, что я не вижу, вытерла слёзы.
– Да, Тёма мне уже четыре раза с утра звонил, – ответила я, натягивая толстовку с капюшоном. – Мам, я сказала, что мы будем его ждать. Он ведь сможет остаться у нас, правда?
– Конечно, Кнопка! Мы уже его приняли в семью! Только, – мама смутилась, – думаю, папе будет спокойнее, если Тёма поживёт в гостевой спальне… ну, ты понимаешь…
– Мам… – посмотрела я на родительницу с нескрываемым упрёком.
– Всё-всё, молчу! Давай-ка мы тебя причешем лучше, а то какой-то валенок у тебя на голове!
Всё это время с банными процедурами мне помогали медсёстры, душ я могла принимать только частями, чтобы не намочить гипс, да и голову помыли, лишь когда сняли повязку. Так вышло, что я и в зеркало то себя ни разу после аварии ещё не видела. Ведь даже зубы чистила сидя, а все отражающие поверхности находились гораздо выше уровня моих глаз.
– Да, спасибо мамуль, мне самой без зеркала было трудно! Только «гулька» и получалась.
Мама распустила мои волосы, собранные в узел высоко на макушке, и неожиданно ахнула, а потом побледнела:
– Мира! – она закрыла рот руками, а глаза её наполнились слезами.
– Мам, что… – я не договорила, когда увидела, что на мои плечи упали белые, как снег, пряди.
Вся верхняя часть, макушка моей, некогда брюнетистой, шевелюры поседела. Я выглядела как непричёсанный медоед пенсионер.
– Девочка моя! – мама обняла меня и расплакалась.
А я не могла проронить ни слова.
– Мам Нат? – услышала я знакомый голос. – Я машину подогнал…
В палату вошёл Стас и замер на полуслове, уставившись на меня:
– Кнопка…
Он на секунду растерялся, потом подлетел к нам с мамой и крепко обнял обеих. Я не удержалась и уткнулась носом ему в грудь, вдыхая родной запах, разрешив слезам пролиться. Ведь даже храброму воину, а тем более девушке двадцати трёх лет, тяжело видеть, как жизнь покидает его тело.
Мама, хлюпая носом, старательно пряча покрасневшие глаза, занялась сбором моих немногочисленных вещей. А Стас так и стоял, крепко обнимая, гладя мою седую макушку. Я не могла его отпустить. Он был нужен мне сейчас как кислород, мой мальчишка с апельсиновыми карамельками.
– Ты всё равно самая красивая, Кнопка, – тихо-тихо прошептал он.
Когда мама закончила с вещами, мне надели куртку, шапку, замотали шарфом, хотя весна на улице уже заявила о себе. Стас аккуратно поднял меня на руки и пересадил на коляску, чтобы довезти до машины. Мы отправились домой.
Глава 9.
Дом, в котором прошло всё моё детство, встретил непривычной тишиной. Ни шума голосов многочисленной семьи, ни весёлого гвалта на кухне. Лишь оглушающая тишина. Моё наполовину человеческое сознание, так и не принявшее произошедшее, отчаянно ждало, что вот-вот послышится звонкий смех Ани, она с воплями «Привет, братцы-кролики!» выскочит из укромного местечка и радостным, похожим на ультразвук