Все не так закончилось. Рошель Вайнштейн
– мытью рук.
– Сначала тебе нужно снять обувь, – сказала я.
Он сбросил ярко-зеленые кроссовки у двери офиса Либерти и схватил меня за руку. Это меня удивило, и я почувствовала, как по моим пальцам прошелся легкий трепет.
Включив кран, я посмотрела на его отражение в зеркале, представляя, как выглядит его мать. Были ли у него ее губы? Ее нос? Кем была женщина, любившая этого маленького парня?
– У тебя все хорошо? – спросила я.
– Больше никаких игл, – улыбнулся он. – Хороший день.
– Знаешь, раньше у меня была аллергия на миндаль.
Глупо рассказывать об этом ребенку, у которого аллергия чуть ли не на воздух. Он сосредоточился на намыливании рук и не поднимал взгляда. Я продолжила.
– Это было страшно. И иногда тяжело.
– Вам делали уколы? – спросил он.
– Иногда.
– Мне тоже, – сказал он.
– Что ж, ты, должно быть, очень храбрый мальчик.
Он смыл мыло с пальцев и вытер их бумажным полотенцем, которое я протянула ему.
– Спасибо, – сказал он, на этот раз встретившись со мной взглядом.
Мы молча прошли по узкому коридору. Я слышала голос Бена через дверь кабинета Либерти. Отчасти в нем слышалось беспокойство, отчасти сомнения. Либерти проводила его в комнату ожидания, а Джимми занял его место, готовый к началу тестов. Мы с Беном сидели в тишине.
Часы за моим столом громко тикали, и я пыталась сосредоточиться на оформлении документов для следующего пациента – пожилой женщины с аллергией на реактивное топливо. Но потом я сдалась, обошла перегородку и села рядом с Беном. Он листал старый выпуск журнала «Айлэнд лайф», но, когда я присела, он бросил журнал на стол и закрыл лицо руками. Тату вокруг пальца, символизирующее вечность, приоткрыло мне в нем что-то новое, чего я не замечала раньше.
– Вы в порядке? – спросила я, списывая его молчание на пережитый ранее стресс в сочетании с подробными инструкциями от Либерти. Это был долгий день – казалось, что мы были в больнице целую вечность назад, – и я могла различить напряжение в его лице, в складках на рубашке и в том, как были растрепаны его волосы.
– Вам нужно многое переосмыслить… Может, еще слишком рано…
Он сел прямо.
– Нет. Джимми достаточно долго страдал. Это подарок от Бога.
Он повернулся ко мне и добавил:
– Вы были посланы Богом.
Он не спорил со мной, как и все скептики.
– В следующий раз вам следует привести с собой жену, – сказала я. – Полезно иметь еще одну пару ушей, чтобы все это воспринимать.
– Его мама уехала.
Мне подумалось, что, должно быть, она очень красивая. Я уже могла представить, как он скучал по ней. У него это было написано на лице. Я нарисовала в своем воображении руководительницу бизнеса, во многом похожую на Филиппа – утонченную женщину с важной работой.
– Она, должно быть, испугалась, когда услышала…
Он