Все не так закончилось. Рошель Вайнштейн
и пакетиками орешков.
Я сказала, что у меня аллергия на орехи и протянула пакетик обратно. Я понимала, что не стоило больше пить. Компания Филиппа уж слишком начала мне нравиться, но мы все равно соприкоснулись бокалами.
– Расскажи мне, как раскрывается теория запретной любви в этом фильме с красоткой?
Я посмотрела на экран и на прекрасную пару на нем. Несчастные возлюбленные.
– Синдром богатой девушки и бедного парня. Мама и папа не одобряют их связи. Назревает драма. Сопротивление. И к моменту, когда они наконец вместе, у них уже накопилось столько нереализованных чувств, столько дофамина… что это как наркотик… все заканчивается эйфорией… и это приносит несравнимо больше удовлетворения, чем в случае, когда парень встречает девушку, они влюбляются и живут долго и счастливо. Борьба, конфликт, настоящие чувства… и вот тогда это действительно счастливый конец.
– Но ты говоришь мне, что их любовь не настоящая, а просто передозировка дофамина? Эти два чудесных создания, – он снова указал на мой экран, – Когда они наконец будут вместе, все разрушится?
Его любопытство льстило мне. Большинству мужчин подобные теории казались по-детски наивными и скучными.
– Не всегда, – сказала я, – К тому же, все переоценивают хрестоматийные «долго и счастливо». Это все очень запутанно.
Он посмотрел на часы и произнес:
– У нас полно времени.
– Я думаю, дело вот в чем, – поправила я себя, – Мысль, к которой подводит моя ученица, в том, что определенное начало вызывает преувеличенные, сбивающие с толку чувства, и, хоть и не всегда, но бывает следующее. Когда возлюбленные наконец вместе, они забывают, почему они вообще стремились друг к другу.
Он внимательно смотрел на меня.
– Подобное стремление может оставить человека очень одиноким и раздосадованным.
– Ты одинока и раздосадована, Шарлотта?
Я повернула голову к бескрайним облакам за иллюминатором, но его пальцы коснулись моего подбородка, и вот я уже смотрела в его глаза, говорящие без слов.
– Если ты спрашиваешь о том, в отношениях ли я, – сказала я, чувствуя всю настойчивость его прикосновений, – То я избегаю подобных обязательств. Мне вполне достаточно шести классов подростков пять дней в неделю.
Он отпустил мой подбородок, и мой взгляд упал на пластиковый стаканчик. Я провела кончиками пальцев по его краю.
– Знаешь, люди одиноки не потому, что они одни. Это потому, что они рядом не с теми людьми.
– Отношения! – протянул он, допив свой напиток и бросив на язык кубик льда. – Проклятье всей моей жизни. Если следовать твоему рассуждению, то все хорошее довольно быстро сменяется полным разочарованием.
– Я не очень хорошо умею встречаться на современный лад, – добавил он, с треском раскусив кубик льда. – Можешь спросить у моей бывшей жены, Наташи. Храни ее Господь! У нее было ангельское терпение. Неужели все увлечения обречены на провал? Ты веришь в это?
– Я этого не говорила, – напомнила