Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа. Валерий Поршнев
классических гимназий и университетов, где, как и в античном мире, преподавание носило сугубо «книжный» характер и строилось на богатстве общественных библиотек[35].
Таким образом, в зависимости от интересов и побудительных мотивов, наметились разные подходы к изучению Мусея. В конце концов, в итоге, выявилось несколько направлений учёных штудий: александрийская филология, александрийская наука (подразумеваются естествознание и медицина), александрийская философия, александрийская механика (изучаемая по трактатам Герона), история Александрийской Библиотеки. При таком подходе возникла серьёзная опасность «расчленения» объекта, ситуация, подобная той, что описывает старая индийская притча о слепых мудрецах, на ощупь исследующих слона и сводящих его сущность к отдельным частям тела. Мусей, уже в XVIII столетии сравнивали с парижской Академией наук и с Королевским колледжем в Оксфорде. Затем в нём стали видеть то научное общество, хотя и с оговоркой, что его основой были совместная жизнь учёных и общий культ[36]. То мировой интеллектуальный центр, место встречи учёных всей Земли и даже «убежище» для учёных[37]. И в XX столетии одни сравнивали его с университетами[38], другие, напротив, подчёркивали главенство не педагогической, а исследовательской деятельности[39]. Но как, пользуясь методом сравнений и сопоставлений, объяснить главенство жреца, назначаемого царями и императорами (Strab., XVII, 1, 8, C794), жертвоприношения и мусические агоны, явно не утратившие религиозной составляющей, участие учёных Мусея в заупокойном культе Александра Великого, Птолемеев и императоров Рима, отсутствие в Мусее художников и скульпторов, однако наличие в нём не только врачей и инженеров, но (что самое странное для нашего рационального мышления) гадателей и прорицателей? Как объяснить смущающий историков науки факт, что после ряда смелых открытий и гипотез (среди которых особо отмечается гелиоцентрическая гипотеза Аристарха Самосского), конечным результатом нескольких сот лет деятельности александрийских учёных стало создание мифической картины мира, догматизированной Клавдием Птолемеем: с неподвижной Землёй в центре и вращающимися небесными сферами, издающими «открытую» пифагорейцами и платониками космическую музыку? Или, что диковинное паровое устройство, описанное механиком Героном, использовалось лишь для того, чтобы открывать и закрывать двери храма перед верующими, вызывая у них религиозный трепет?
В 1875 году в одной из серий берлинского периодического издания Sammlung gemeinverständlicher wissennschaftlicher Vorträge был напечатан доклад Людвига Венигера, где этот учёный выдвинул ряд принципиальных положений, весьма полезных будущим исследователям[40]. Феномен Александрийского Мусея, по Венигеру, объясним не столько общими для мировой культуры потребностями, реализованными в Новое Время университетами, музеями и публичными библиотеками (которые, как было показано нами выше, ориентировались на идеальный,
Hannak Emanuel. Das Museum und die Bibliotheken in Alexandria. – Wien, 1867.
Баумгартен Ф. / Поланд Ф. / Вагнер Р. Эллинистическо-римская культура. – СПб., 1914. С. 149.
Дюрант Вил. История цивилизации. Т. 2. Жизнь Греции. – М., 1997. С. 593.
Боннар А. Греческая цивилизация. Т. 3. От Еврипида до Александрии. – М., 1992. С. 243.
Левек П. Эллинистический мир. – М., 1989. С. 93.
Weniger Prof. Dr. Das Alexandrinische Museum, eine skizze aus dem gelehrten Leben des Altertums // Sammlung gemeinverständlicher wissenschaftlicher Vorträge herausgegeben von Rud. Virchow und Fr. V. Golbendorf. X-serie. – Berlin, 1875. S. 1-32.