Дневники: 1920–1924. Вирджиния Вулф
Я вытравила из себя зависть к успехам Кэтрин, написав ей неискренне-искреннее письмо. Ее книги хвалят в ЛПТ – прелюдия к грядущему успеху398. Я предвижу переиздания, а следующим летом – Готорнденскую премию399. Именно поэтому во мне росла зависть, от которой, повторюсь, я избавилась. Моя привязанность к Кэтрин каким-то образом воскресла, но я не возражаю и даже радуюсь. Однако ее книгу я так и не прочла.
Мой роман кажется мне довольно хорошим. Л. тоже считает (моя интерпретация) свою книгу довольно хорошей. Меня просят писать для ЛПТ, чего не скажешь о «Dial400». А вот Литтона просят. Он ужинал у нас на днях; он измучен, устал, я подозреваю, от Кэррингтон с Партриджем, каждый вечер ходит на Гордон-сквер и притворяется, что сомневается в своей «Виктории». Мы обсудили случай Нортона. Л. очень предан «апостолам» в беде и отвергает мои непочтительные выводы. Мы говорили о совместной поездке в Италию. А еще там [на Гордон-сквер] был Роджер; вечером стоял холод, но мы хорошенько поужинали, и он подарил мне свою книгу [«Видение и замысел»] – роскошная вещь – в обмен на похвалу в 200 слов. Думаю, по сравнению с Кольриджем, она кажется примитивной. Представьте себе новый вид научной поэзии о технике использования света.
Потом, что характерно, он разместил кровать, книжные шкафы и витражи в нашем старом зале; стекла, конечно, разбились. Я заметила, что вскоре мне заткнули рот, а мои бесчинства в нашей стае были немедленно пресечены. Несса, безусловно, ни за что бы не согласилась соседствовать со мной. Но и я, безусловно, не стала бы там жить. Теперь я вижу, что у меня свой собственный путь, отличный от их. В один прекрасный день я не узнаю Клайва при встрече. Думаю, я хочу знакомиться с самыми разными людьми, а поддерживать отношения только с Нессой и Дунканом.
У нас ужинали Оливеры401; Рэй сидела в кресле невозмутимая, полная, массивная, немного угрюмая, напоминающая вдову Крейтон402. Оливер говорил о музыке. Она не одобряет абстрактные разговоры, когда в мире так много конкретных вещей. Поев, она расслабилась. Странная штука – верить в разделение на конкретное и абстрактное. Итак, мы подошли к концу году и оба, думаю, этому рады. Во-первых, мы хотим поехать в Родмелл и посмотреть, что там с садом. Буду наслаждаться тихой прогулкой в серых тонах; забирать почту; читать; сидеть у камина; гулять по равнинам. Мы берем слуг и обеспечиваем тем самым себе комфорт; придумав это, мы наладили с ними отношения. Предоставленная сама себе, я бы пригласила кучу людей, а потом, возможно, пожалела об этом. Бредни от безделья – неважно – эта бедная книга должна довольствоваться тем, что есть, и быть благодарной. (Я использую новую промокательную бумагу, которую мне только что подарил Л.)
21 декабря, вторник.
Добавлю постскриптум и скажу, что сегодня самый короткий день в году, а также, по словам Л., первый день зимы. Но я хочу отметить несколько вещей. Вчера я ездила в Фарнем403. Сельское общество в автобусе. Молодой человек возвращался из
См. ВВ-П-II, № 1156. Рецензия на книгу КМ «Блаженство и другие рассказы» вышла в ЛПТ от 16 декабря.
Британская литературная премия, основанная в 1919 году.
Ежемесячный литературный журнал, выходивший в Нью-Йорке с 1840 по 1929 г. Его редактор, Скофилд Тайер (см. 22 июля 1923 г.), был другом Т.С. Элиота.
Оливер и Рэй Стрэйчи ужинали у Вулфов 13 декабря.
Луиза Крейтон (1850–1936) – британская писательница, автор книг на исторические и социально-политические темы, активистка, борец за права женщин и увеличение их представительства в Англиканской церкви. После смерти ее мужа Манделля Крейтона, епископа Лондонского, в 1901 году Луизе оказали благосклонность и позволили жить во дворце Хэмптон-корт. Крейтоны были знакомы с родителями ВВ.
Рыночный город в графстве Суррей. Летом 1920 года Джанет Кейс и ее сестра Эмфи переехали из Хампстеда в Виндмилл-хаус в деревне Роуледж, недалеко от Фарнема.