Дневники: 1920–1924. Вирджиния Вулф
Это относится и к ужасному разгильдяйству, но что поделаешь. Я не могу скрупулезно писать по 2000 слов в час. Ходила на чай с мисс Хасси в Клиффордс-Инн389. Не знаю, почему именно там я вспомнила свою молодость. Она журналистка, независимая, бедная, неопрятная, полная энтузиазма, а ее брат, пришедший на чай, не такой умный, но и не такой запущенный, немного неловкий, зато молодой! Оба они идут на спектакль, совсем как мы с Адрианом много лет назад, но, возможно, она счастливее, чем была тогда я. Представьте себе нищенскую комнату в мрачный ноябрьский день: сломанный газовый камин; маргарин; один стол; книги, в основном дешевые; письменный стол; никаких украшений или мягкого кресла (кажется, у меня оно было), – несколько лестничных пролетов, ванну, кухню за грязной занавеской и еще одну женщину, делящую с ней помещение. Мы обсуждали необходимость образования. «Конечно, у образования должна быть цель», – пробормотал ее брат. Она не хочет учиться – умная, парадоксальная, взбалмошная и продвинутая женщина, – но молодым я все прощаю.
12 декабря, воскресенье.
Близится конец года. Все припорошено снегом и хрустит от мороза; улицы бугристые и скользкие; руки грязные, как почему-то всегда бывает при холоде. Вот мы сидим у камина в ожидании Роджера, у которого вышла книга; у всех они выходят: у Кэтрин, Марри и Элиота. Я до сих пор не прочла ни одной390. Я была счастлива услышать на днях критику в адрес Кэтрин. Знаете почему? Отчасти из-за смутного ощущения, что она рекламирует себя, или же Марри делает это за нее, а также из-за плохих рассказов в «Athenaeum», но в душе я, должно быть, считаю ее хорошим автором, раз мне приятно слушать, как ее ругают.
Теперь в памяти всплывают сцены. Например, чай на Гордон-сквер… Все эти ветви, плавно извивающиеся и напоминающие Лаокоона391, – такими я видела их из окон комнаты Ральфа наверху392. А еще Литтон заходит туда на чай. И мы сразу, чуть ли не с порога, погружаемся в литературу. Книга Элиота «серьезная» и гораздо лучше, чем говорят журналисты – Линд, например, в своей позорной рецензии393.
– Все равно он банален, несвеж, еще и Мильтон ему не нравится.
Может, Литтону стоит написать в «Nation»?
– А как у тебя с «Викторией»?
Тут мы подходим к двери Нессы.
– А с Ральфом? Вот я бы за него замуж не пошла, ведь он деспот.
– Точно.
– Но что будет с Кэррингтон?
– Она не может бесконечно жить со мной.
– Может, получится с ним.
Дверь открывается, я вхожу и поднимаюсь; дети; сижу у плиты; Несса рисует картинки для Анжелики. Возвращаюсь домой.
Теперь о Молли Гамильтон. Я расширяю свои горизонты, но не очень сильно, хотя стараюсь принимать то, что мне предлагают. Делая это, я чувствую, что обязана извлечь максимум пользы. Не зря же я хожу на чай. И вот мы сидим, чиркая спичками о коробок. «Я помощница редактора в “Review of Reviews” с зарплатой в £570!» – воскликнула она394. Благодаря
Некогда существовавшая гостиница в Лондоне на улице Феттер-лэйн.
Книга Роджера Фрая «В
Лаокоон – персонаж древнегреческой мифологии, жрец бога Аполлона. Вероятно, ВВ имеет в виду скульптурную композицию «Лаокоон и его сыновья».
После свадьбы в июне Джеймс и Аликс Стрэйчи уехали в Вену изучать психологию и проходить анализ у Фрейда, а Ральф Партридж занял их комнаты в доме 41 по Гордон-сквер. Вулфы ходили туда на чай и встретили Литтона 10 декабря.
Рецензия Роберта Линда «Погребенный заживо» на книгу Т.С. Элиота «Священный лес» вышла в приложении к газете «Nation» от 4 декабря 1920 года. Линд назвал Элиота
Молли Гамильтон собиралась стать помощницей Филиппа Гиббса, взявшего на себя обязанности редактора «Review of Reviews» – некогда авторитетного еженедельника, который планировали возродить.