Крематорий имени Жанны д’Арк, или Что-нибудь да будет. Вадим Панджариди
все равно посадят. Это дело времени. Поэтому забудь про эти швейно-башмачные дела.
– И что ты предлагаешь?
– Ничего особенного. Я тут подумал. Поговорил с кем надо. Хер к носу прикинул.
– И?
– Пекарню открыть хочу. Девки спорили в пекарне, у кого она шикарней.
– Какую пекарню? – не понял заместитель Колесов.
– Не обычную, где только хлеб пекут буханками, а такую, где еще и пироги делают, плюшки, шаньги, пироженки, кренделя. Может, когда-нибудь и до тортов дело дойдет. Для тела и души ешьте наши беляши! Еще кофе и чай продавать, как в парижских кафе. То есть полный цикл. Чтобы клиент зашел в магазин и весь его скупил. Не воровать надо, Митяй, а дело делать. Свое дело!
Он яростно сжал кулак и продолжил:
– Чтоб дым из жопы! Я парень деревенский, меня оглоблей не перешибешь. Своего добьюсь. В жизни есть много, что я себе не могу позволить. Но нет ничего, что мне могли бы запретить. А под лежачий камень мы всегда успеем. Эта старая крыса думает, что дурака во мне нашла, что осчастливила меня, что она меня всегда подставлять будет. Хуй ей!
Он выразительно согнул в локте руку:
– Во!
– Ну да. Говоришь ты так, будто потомственный купец.
– Между прочим, мой дед в деревне мельницу держал, большевиков поддерживал. А те его за это, суки вонючие, раскулачили и расстреляли. Ну да ладно. А там, глядишь, Колесо, и ресторан откроем. Люблю я рестораны. Там себя человеком чувствуешь. В захолустном рестора-не, где с пятеркой на «ура!», громыхают стопаря-ми, кто не выпили с утра-а-а…
– А дальше?
– А дальше яйца мешают.
– Остроумно. Очень.
– А дальше, Митька, весь мир в кармане, – размечтался о кренделях небесных и о кренделях хлебных молодой потомок деревенских кулаков, бесследно сгинувших в бездонной утробе ГУЛАГа, как и тысячи им подобных, на ком земля русская держалась. – Это будет первым шагом в светлое будущее.
– Интересно. Беда, коль пироги начнет испечь сапожник, а сапоги тачать пирожник. Будто про тебя Пушкин писал.
– Компаньоном стать моим не хочешь? Доходы – поровну, по-братски, то есть. Мне семьдесят процентов, тебе – тридцатник.
Этим самым Дементьев дал понять, что в бизнесе каждый сам за себя. Здесь нет друзей. Есть конкуренты и есть компаньоны, да и те ненадолго, потому как ненадежные все. Предают те, кому больше всех доверяешь.
А с друзьями можно только пить водку, бегать по бабам, поздравлять друг друга с Новым годом, дружить семьями и играть в шахматы на бульваре по выходным.
– По-братски, говоришь? Или поровну? – ухмыльнулся этой наглости Колесов.
– А как ты хотел? Это бизнес. Вложиться надо будет немного. У тебя бабки есть?
– Подумать требуется. А у тебя?
– Дом в деревне продам. Отец умер. Мать к себе заберу. Ладно, хватит про серьезное. Главное, не спиться с пути. Наливай, мыслитель. Что мне сне-е-ег, что мне зно-о-ой, когда я на рабо-оте день-деньско-о-ой, – пропел он, взяв из коробки очередную конфетку. – И вот еще что. Весь Демидов бандиты поделили.