Девушка из офиса. Ксения Аленчик
на ночь, потом он знакомит тебя с родителями, и наконец – делает тебе предложение, – я по очереди отгибаю пальцы, и последним оказывается безымянный. Вполне логично, – Марин, мы встречаемся почти два года, я уже приезжала к нему домой, и была уверена, что его родители уже ждут меня с пирогами и объятиями, а теперь я не уверена, что наши отношения вообще к чему-то приведут, потому что не знаю, как он ко мне относится. Не хочу, чтобы он мариновал меня в девушках пять лет, а потом женился на какой-нибудь молодой овце.
– А ты сама как к нему относишься? – вдруг спрашивает Марина.
– Что? – переспрашиваю я, как будто Марина спросила что-то на иностранном, потому что и в самом деле – как можно относиться к такому парню, как Артем? Как к путевке в жизнь. – Я хотела за него замуж, – выдыхаю я, отодвигая от себя тарелку, – Больше не хочу, – сообщаю ни то про столовский салат, ни то про отношения с Артемом.
Я знаю, что падкая на романтичные истории Марина, имела в виду, люблю ли я его. Но я для себя давно выяснила, что любовь – это ненужное человеку шестое чувство, лишний, как желчный пузырь, орган. Как и все глупые девушки, выяснила я это опытным путем. На последнем курсе поехала отдыхать в Турцию и познакомилась с Алексом, паспорту «Александром», но будучи немцем русского происхождения и любил называть себя на западный манер – Алекс, вместо старого доброго «Саши». У Алекса были теплые карие глаза и льняные волосы, в которые было приятно зарываться пальцами. Алекс жил и работал в Мюнхене, я заканчивала учебу в Москве. Обычно у таких отношений короткий срок годности, но мы с Алексом были так наивны и влюблены, что не могли дождаться, когда я перееду к нему. Мои родители были против, но единственное, что они могли бы сделать тогда, чтобы помешать мне – приковать к батарее. В итоге они выдвинули лишь одно условие: получить диплом.
Алекс весь год присылал мне картинки игрушечного городка с пряничными домиками, и они ожили передо мной следующим же летом. Потом я узнала, что за границами этой картинки – необходимость жить на одну зарплату сисадмина, половину которой прижимистое немецкое государство забирало в качестве налога. «Зато у нас хорошие дороги и нет бедных, как у вас в Москве», – говорил Алекс. А я думала о том, что мы с ним – и есть бедные. Для Москвы. Даже новая машина на родине всех нормальных машин была для нас роскошью, мы ездили на подержанном семейном универсале. Во время наших уютных обнимательных вечеров в арендованной тридцатиметровой квартирке, которая составляла наш маленький мирок на двоих, он, этот мирок, казался мне космически огромным и красивым, я была счастлива. Но затем наступало утро, и в его тусклом свете реальное положение вещей выглядело так: посредственная и предсказуемая жизнь, расписанная на годы вперед, отсутствие перспектив, а впереди – только скука и заурядность. Слово «заурядный» – всегда было для меня оскорблением. Лучше быть плохим, ужасным, злым, маргинальным, быть на дне, но только не средним, только не заурядным.
Когда истек срок моей визы, и я больше не могла