Шахта. Дэвид Дж. Шоу
твоя забота. Он сам тебя найдет. – Круз почувствовал, как суровое выражение исчезает с лица Росса Вестервельта. – Только идиот наденет гавайскую рубашку в метель. Порви ее. Пролей что-нибудь на нее. Потеряй. Купи новую рубашку и куртку. Или теплое пальто, если найдешь. Когда прилетишь, жди в белой зоне, рядом с выдачей багажа, пока тебя не заберут.
Круз хотел вмешаться. Сказать что-то важное. «Спасибо» – все, что он смог произнести. И едва не расплакался.
– Будем надеяться, что никого не кастрируют из-за этой истории, парень. Всё, иди. Меня уже нет.
– Погоди.
Рози ждал на том конце провода одну секунду… две…
– Когда окунут в таз с дерьмом, постарайся не вдохнуть.
Послышалось фырканье, которое в других обстоятельствах можно было бы принять за смех. Затем связь прервалась.
Круз был готов играть роль тайного агента. Он ощутил разницу между чистилищем и раем, тигром и Дамой… третьим и первым классом. Ни за что на свете он не избавится от ампулы с кокаином. Это подарок от Рози, вместе с новеньким солдатским жетоном из чистого золота 96-й пробы. Он был не готов выкинуть его… или опустошить. Неподчинение в какой-то мелочи позволяет ощутить контроль над собственной жизнью. Круз решил не принимать никакого решения, пока не окажется на борту.
Он был счастлив, когда наконец услышал объявление о посадке пассажиров первого класса, сразу после федералов и детей. Остальные пассажиры (нищеброды) таращились на него. Он уже сидел в своем широком кресле и заказывал напитки стюардессе, в то время как они, пыхтя, протискивались по проходу, ища свое место. У стюардессы первого класса по имени Тони были ноги, ради которых любой мужчина согласился бы совершить убийство. Казалось, ее юбка короче, чем у коллеги в экономклассе. Тони без конца улыбалась, на любую чушь, любую глупость, любую банальность. У нее были такие идеальные зубы, что приходилось всматриваться, чтобы увидеть разделяющие их полоски. В передней части самолета напитки сервировали с льняными салфетками и в стеклянных бокалах, в отличие от бумажных салфеток и пластиковых стаканчиков эконома. Тони постоянно и с радостью подливала текилу в стакан Крузу. Он так и не дошел до дна. Когда последовал совету Рози и попытался сбрить усы в туалете, с сожалением заметил, что уже порядком пьян.
Самолет подпрыгивал на кочках турбулентности при вхождении в зону более холодного климата. Алкоголь, употребленный Крузом, лоб в лоб столкнулся с ударной волной адреналина, вызванной очередным воспоминанием о падении Чикиты. Он порезал верхнюю губу безопасной бритвой. При виде собственной крови в воняющей бытовой химией кабинке туалета на борту Боинга-737, Круз не выдержал и провел следующие пятнадцать минут, блюя в бездну забвения унитаза. Вонь освежителя воздуха отзывалась рвотными позывами даже после того, как он до конца опустошил желудок. Трясущимися руками Круз сделал две кокаиновые дорожки, чтобы привести себя в норму. Затем спросил Тони, нет ли у нее пластыря.
Конечно, есть. Сейчас. Улыбка.
Из-за генов Круз не мог похвастаться растительностью на теле. Его грудь была гладкая,