Врата Рима. Гибель царей. Конн Иггульден
боли.
– Я учу этих мальчишек тому, что спасет им жизнь, а ты трясешь перед ними сиськами, как паршивая шлюха!
Девушка сжалась от страха и подалась назад.
– Я… – пробормотала она растерянно, но Рений выругался и схватил ее за волосы. Она скривилась от боли, и он повернул ее лицом к мальчикам.
– Для меня не важно, если за моей спиной тысяча таких. Я научу вас не отвлекаться!
Одним ударом он сбил девушку с ног, и она упала. Продолжая держать рабыню за волосы, Рений поднял плеть и несколько раз стегнул ее по спине, приговаривая:
– Ты больше не будешь их отвлекать!
Когда он отпустил ее, девушка в слезах отползла от него на пару шагов, поднялась на четвереньки, встала и, рыдая, бросилась прочь со двора.
Марк и Гай смотрели на Рения, потрясенные случившимся. Наставник повернулся – глаза его метали молнии.
– Закройте рты! Здесь вам не игра! Я сделаю из вас людей, которые смогут служить республике и после меня. И я не потерплю слабости. А теперь возьмите камни и держите их, пока я не разрешу опустить.
Мальчики подняли руки, не посмев даже переглянуться.
Вечером, когда все поместье затихло и Рений уехал в город, Гай не отправился спать, как делал обычно, а пошел в комнаты рабов. Сам не понимая почему, он чувствовал себя виноватым и настороженно посматривал по сторонам – не мелькнет ли тень Тубрука.
Домашние рабы спали под одной крышей с хозяевами, но в другом крыле. Гай бывал здесь нечасто, плохо знал эту часть дома и теперь никак не мог решить, стоит ли постучать в двери или лучше позвать ее по имени. Вот только действительно ли ее зовут Александрия?
Девушка сидела на невысоком выступе перед открытой дверью и, похоже, так задумалась, что не заметила его. Убедившись, что это она, Гай негромко откашлялся. Девушка испуганно вскочила и замерла, опустив голову и глядя в пол. Она умылась после грязной работы, и ее кожа в вечернем свете снова была гладкой и бледной. Убранные назад волосы были перевязаны полоской ткани, глаза в темноте казались еще больше, чем днем.
– Тебя зовут Александрия? – тихо спросил Гай.
Она кивнула.
– Я пришел извиниться за сегодняшнее. Я смотрел, как ты работаешь, а Рений подумал, что ты нас отвлекаешь.
Александрия не шелохнулась и не подняла глаз. Молчание затянулось, и Гай покраснел, не зная, что делать дальше.
– Послушай, мне правда очень жаль. Он обошелся с тобой так жестоко.
Она ничего не сказала, хотя страдания переполняли все ее существо. «Я рабыня! – могла бы крикнуть она. – Каждый день для меня – боль и унижение. Тебе нечего мне сказать». Но перед ней стоял сын хозяина поместья.
Гай подождал еще немного и ушел, уже жалея, что вообще приходил.
Александрия проводила его взглядом: он шел уверенно, и в его походке чувствовалась сила, уже вложенная Рением. Вырастет и станет таким же жестоким, как старый гладиатор, думала она. Он свободен, он римлянин. Он еще юн, потому и сочувствует, но это в нем выжгут