Колыбель для Небесных: Валькирия. Под Последним Небом. Мария Акифьева
несколько секунд молчания, будто прочитав мысли Хильд. – Все чтят это место, потому что каждый из нас хотя бы раз в жизни отправлял отсюда лодку и горящие стрелы, а если нет, то не оскорбляет могилы, чтобы потом так же поступали и с ним или с теми, кто ему дорог.
Хильд стояла так близко к краю берега, что между ней и водой, в которой были похоронены сотни людей, почти не оставалось расстояния. На нее попадали обильные соленые брызги. Перед глазами сразу же появилась картина, где каждая слеза, упавшая на этот берег, забирается морем, а после наполняет его воды своей болью и скорбью. Это место было местом утраты. Местом, причиняющим боль. Аннику почти трясло, когда она посматривала на обрыв, и Хильд понимала, что живущая здесь не может не быть привязана к этому побережью. Её новая подруга держит в себе все, что можно испытать. Она пропитана болью и все еще продолжает терзать себя, хоть теперь и понятно, за что.
Изначально Хильд хотела намочить руки в соленой воде, но потом, после истории Ан об этом месте, желание тревожить святыню живущих здесь людей отпустило ее. Хоть она и была полубогиней, это не давало ей права нарушать законы этого мира.
Хоть берег и был местом, где все хранили свою боль, она почувствовала умиротворение, которое создало внутри нее равновесие всех чувств и эмоций. Холодный и мрачный мир асов, в котором она жила, внушал только тревогу и желание найти себе другое пристанище.
Подул прохладный ветер, который заставил сильнее окутаться плащом. Вздрогнув, Хильд поняла, что самое время возвращаться домой. В этот же момент на руки Ан приземлилось несколько капель воды, а после ими же стало покрываться все вокруг.
– Я замерзла.
– Тогда идем? – так же нежно, как в прошлый раз, лишь слегка прикасаясь к новой знакомой, Ан продолжила вести ее обратно. На их сомкнутые между собой ладони падали десятки, а после и сотни капель, но это не заставило их разомкнуть руки. У Хильд было ощущение, что светловолосая подруга вела ее не по морскому берегу, а по своей душе, связывая с собой невидимыми нитями, которые ни одной из них уже никогда не захочется разорвать.
Подниматься по обрыву было труднее, чем спускаться, поэтому обе смогли прочувствовать на себе все неприятности утра.
– У меня все ноги в воде, я пальцами пошевелить не могу.
– На рассвете всегда так. Особенно во время дождя. – Ан поднималась, используя большие камни и успевая посмеиваться над неуклюжей Хильд. Снизу стало ясно, что склон просто огромен, а их быстрый спуск теперь казался каким-то чудом. – Будь осторожна. Сейчас скользко.
Хильд пыталась повторить за ней, но рука соскользнула и она зацепилась за ветку, которая тут же оставила порез. Она только зашипела от боли, но продолжила дальше подниматься вверх. Ссадины никогда не были проблемой, потому что в Асгарде раны были постоянным составляющим жизни. Практически каждый вечер перед сном она накладывала новые повязки на разрезы и лопнувшие мозоли. Уже наверху она посмотрела в сторону моря, но не почувствовала того, что было внизу. Это просто обычная скала, с которой видно красивый рассвет