Сияние. Стивен Кинг
Дэнни-и…
Он посмотрел на дорогу, и там, поодаль, оказался Тони, он стоял у знака «стоп» и махал рукой. Как всегда при виде старого друга на Дэнни теплой волной нахлынула радость, но на этот раз вместе с ней он словно ощутил укол страха – как будто за спиной появившегося Тони пряталось что-то мрачное, темное. Гнездо, полное ос, которые, вырвавшись, больно жалят.
Но нечего было и думать о том, чтобы не ходить.
Он еще сильнее осел на кромку тротуара, руки вяло соскользнули с колен и свесились между расставленных ног. Подбородок опустился на грудь. Потом часть существа Дэнни, не сильно и не больно дернувшись, отделилась и побежала следом за Тони в воронку тьмы.
– Дэнни-и…
Вот тьму пронзили белые крутящиеся вихри. Кашляющий, надсадный звук, гнущиеся, изломанные тени превратились в ночные ели, мотающиеся на резком воющем ветру. Танцевал, крутился снег. Снег был повсюду.
– Слишком глубокий, – сказал из темноты Тони, и в его голосе прозвучала печаль, которая привела Дэнни в ужас. – Слишком глубокий, чтобы выбраться отсюда.
Надвинулся, навис новый силуэт. Огромный и прямоугольный. Покатая крыша, неясным пятном белеющая в беснующейся тьме. Множество окон. Длинное здание с черепичной крышей. Часть черепицы была более новой и зеленой. Ее клал папа. Гвозди он покупал в Сайдвиндере. В магазине скобяных товаров. Сейчас черепицу засыпал снег. Снег засыпал все.
Вынырнув из небытия, на фасаде здания засветился зеленый ведьмин огонек, он мигнул и превратился в гигантский череп, ухмыляющийся над двумя скрещенными костями.
– Яд, – сообщил из наплывающей темноты Тони. – Яд.
Перед глазами Дэнни промелькнули другие надписи, некоторые – зелеными буквами, некоторые – на дощечках, под разными углами воткнутых в сугробы. КУПАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО. ОПАСНО! ПРОВОД ПОД ТОКОМ. СОБСТВЕННОСТЬ КОНФИСКОВАНА. ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ. ТРЕТИЙ ПУТЬ. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ. НЕ ПОДХОДИТЬ. НЕ ТРОГАТЬ. ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. В НАРУШИТЕЛЕЙ СТРЕЛЯЕМ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. Он не понимал до конца ни одной надписи – он не умел читать! – но уловил их общий смысл, и в черные пустоты его тела начал наплывать смутный ужас, подобный легким коричневым спорам, гибнущим при свете солнца.
Надписи растаяли. Теперь Дэнни находился в комнате, полной незнакомой мебели, в комнате, где было темно. В окна, словно песок, билась снежная крупа. Во рту пересохло, глаза походили на горячие мраморные шарики, сердце молотом стучало в груди. Снаружи что-то глухо бухало, как будто настежь распахивали какую-то жуткую дверь. Шаги. На другой стороне комнаты было зеркало, в его дутой серебряной глубине зеленым пламенем запылало одно-единственное слово, и слово это было – ТРЕМС.
Комната растаяла. Другая комната. Эту он
(узнает)
знал. Перевернутый стул. В разбитое окно, крутясь, летел снег, уже припорошив край ковра. Раздернутые шторы вкривь и вкось свисали со сломанного карниза. Низкий шкафчик лежал ящиками в пол.
Снова глухой стук, ровный,