Балканский венец. Том 2. Вук Задунайский
А вот кое-кому захотелось. Из сарая вышел один из гайдуков, подошел к чесме, скинул пояс с саблей, мохнатую шубару[12] и… из-под нее упала на плечи волна светлых волос. Вот оно что! Ах, Караджорджа, Караджорджа! Не врали, значит, про твоих девиц. Грешник ты великий, и греха не боишься, раз такое удумал. А как же жена твоя, с тобой в церкви венчанная, ради который ты когда-то убил своего первого турка? А дети как же? Что же, думаешь, просто так тебе это обойдется?
На красавице была только тонкая полотняная рубашка с глубоким вырезом да алые шаровары, вся ее стройная фигура просматривалась в полной мере. Король почувствовал, что кровь приливает к лицу. Должно быть, он сейчас покраснел до корней волос. Стыд какой! На приличной даме, когда она спит под одеялом, и то больше одежды. Девушка сонно потянулась, грациозно присела перед чесмой, опустила туда руки, набрала воды в сложенные ладони и напилась, а потом умылась под чистой струей. Капли, попавшие на ее волосы, в лучах восходящего солнца сверкали, как бриллианты. Девушка, хотя и выглядела необычно, была до крайности очаровательна, в хорошем вкусе этому Караджордже отказать было нельзя.
Пока король любовался на эту внезапно появившуюся нимфу, он упустил из виду шорохи в кустах неподалеку. Шум усилился, послышался какой-то лязг и тихий вскрик. Девушка встрепенулась, схватила саблю и бросилась обратно к сараю, но из зарослей прозвучал выстрел, и она упала на траву, белое полотно на ее груди заливало ярко-красной кровью. Король закричал от ужаса, но его крик все равно никто не услышал. Было видно, как в сарай, перед которым уже лежало несколько трупов, ворвались несколько человек в темном, бандитского вида – впрочем, они тут все были примерно такого вида. Оттуда послышался шум, крики и звон сабель, потом какой-то хряск. И все быстро стихло. Над долиной повисла тягостная тишина…
«Ээээ… Вы что же? Как же это?!» – вопрошал король непонятно кого, наверное – само мироздание, но ни мироздание, ни кто-либо еще не отвечали ему. Одно дело, просто желать смерти какому-нибудь несимпатичному тебе человеку, и совсем другое – увидеть ее воочию. Из зарослей акации явился князь Вуица собственной персоной, и вышедший из сарая человек в черных шароварах, с окровавленным палашом в правой руке, протянул ему что-то, держа это что-то в левой. Он стоял настолько близко к королю Александру, что у того начали подкашиваться ноги от ужаса. Человек в черных шароварах протягивал князю Вуице голову Караджорджи, держа ее за волосы! От нее по влажной траве тянулся широкий кровавый след. Люди Вуицы вытаскивали из сарая и складывали тут же вещи вождя: его саблю, пояс с пистолетами и турецкими кинжалами, русские ордена.
– Вот его седельная сумка!
– Что там?
– Дайте-ка посмотрю…
– О, тут дукаты! Смотрите, как много! Их тут сотни… нет, тысячи!
– Господи, сколько их тут? Откуда?
– Откуда надо, оттуда и есть, – прервал князь Вуица, по-хозяйски засовывая голову Караджорджи в холщовый мешок. – Давайте-давайте,
Шубара – шапка из меха овчины, похожа на папаху, элемент национального балканского костюма.