Незаметные истории, или Путешествие на блошиный рынок (Записки дилетантов). Игорь Нарский
вокруг оформившихся в процессе ее чтения вопросов.
Постановка вопросов, структура работы, разделение труда
В этой книге предпринята попытка сложить калейдоскоп хронотопов (Михаил Бахтин) – предметов, в которых соединяются место и время[84], – и людей, их продающих и приобретающих. Причем предметы толкучки, как правило, не относятся к разряду музейных экспонатов или художественных произведений, а представляют собой артефакты ушедшей или уходящей повседневности. При таком подходе блошиный рынок оказывается местом, которое не только дает вещам шанс на вторую жизнь, но и задает иную перспективу в изучении общества и его представлений о собственном прошлом. Однако это пока еще недооцененный клондайк[85] для исследователей общества – его устройства, культуры, социальных практик. Истории с блошиного рынка – как и сам блошиный рынок в качестве культурно-исторического феномена – остаются для большинства историков незаметными и, судя по состоянию историографии, почти незамеченными.
Чтобы структурировать эту слабо поддающуюся организации, неустойчивую массу вещей и лиц, книга разделена на шесть частей. В большинстве из них будут присутствовать три объекта – события/процессы, люди и вещи. Каждая из частей построена вокруг исследовательского вопроса, объединяющего излагаемый материал. В первой, вводной части мы ориентируем читателя в организации книги и знакомим с ее особенностями и авторами. Главными в ней являются вопросы о том, какого рода наука практикуется в книге и чем объяснить неочевидную для историка и социолога любовь авторов к старым вещам и рынкам их циркуляции. Читатель, с нетерпением ждущий истории происхождения и развития блошиного рынка, может пропустить знакомство с авторами и сразу обратиться ко второй части.
Во второй части речь пойдет преимущественно о блошином рынке как институте. В ней поставлен вопрос о том, в какой степени его организация, функции, круг посетителей, нормы, язык позволяют рассматривать блошиный рынок как отражение общества.
В третьей части в центре внимания находятся люди и их рассказы о старых и редких предметах. Это рассказы торговцев, владельцев (включая авторов книги и их близких) и СМИ, организованных для коммуникации о старых или странных вещах. Эту часть цементирует вопрос о том, как и зачем люди рассказывают о старых вещах.
В четвертой части фокус повествовательной оптики сместится с людей на предметы, которые сами превратятся в рассказчиков об их создателях и владельцах, о прежних временах и давних событиях. Объединяют эту часть вопросы, о чем молчат вещи и как можно попытаться их «разговорить». Разделение материала третьей и четвертой частей предпринято исключительно для удобства изложения. Если в третьей части речь в большей степени пойдет об инструментализации вещей для оправдания и обоснования определенного видения прошлого и настоящего, то в четвертой – об исследовательском
Этот метод использует немецкий историк Карл Шлёгель в книге о советской истории как археологии погибшего мира. См.:
Мы признательны Елене Осокиной, именно так оценившей в переписке возможности, которые предоставляет историку изучение блошиного рынка, и тем самым поддержавшей нас на стадии размышлений о перспективах проекта. Однажды она и сама разделила с нами предрассветную велосипедную поездку на мюнхенский блошиный рынок.