Катя. Александр Комов
с дивана.
Встряхнув головой, Наташа глотнула шампанского, прошла в прихожую и открыла дверь. На пороге стоял слегка удивленный Олег.
– А-а, – сказала Наташа, – вы, видимо, тот самый, проходите, располагайтесь. – Она указала ему на кресло, сама плюхнулась обратно на диван и размашисто закинула ногу на ногу.
– А где?.. – Олег бегло пробежал взглядом по комнате.
– Катя? Она утонула. Шучу. Скоро будет. А я – Наташа, зашла к подруге.
– А я – Олег, зашел познакомиться.
– Что же вы, знакомиться и без бутылки.
Олег подошел к шкаф-бару, достал початую бутылку виски, налил себе в бокал и поставил бутылку на столик.
Наташа поднялась торжественно выпить за знакомство, но ее немного повело в сторону, она удержалась.
– Оп-п… я, кажется, готова… – сказала она, поправляя юбку. – Все, домой.
С замотанным на голове полотенцем в гостиную вернулась Катя. Наташа хлопнула Олега по плечу и направилась к выходу.
– Катюх, пока-пока! Я всё!
– Наташ!? – возмущенно воскликнула Катя.
На выходе Наташа обернулась и погрозила пальцем.
– Не забудьте познакомиться, – сказала она и вышла из номера.
Оставшись без подруги наедине с незнакомым мужчиной, Катя на секунду растерялась, затем решительно сдернула полотенце с головы, встряхнула влажные волнистые волосы, подхватила свой бокал и вызывающе посмотрела на Олега.
– Слышал? – сказала она. – Давай знакомится!
Олег подошел к ней ближе, Катя замысловато устроила переплетение рук, и они выпили на брудершафт. Поцелуй неожиданно затянулся, после чего Катя грубовато отстранила Олега от себя и неуклюже завалилась в кресло.
– А ты симпатичный! – сказала она, прикуривая сигарету. – А я – Катя.
*** Ночь была тихой, по-летнему теплой, безветренной. У костра, обрамленного камнем, сидя на скамейках стилизованных под бревна, старые друзья вертели над огнем нанизанные на шампурах кусочки хлеба. Дров было достаточно, костер горел живо, разговор был дружеский, хоть и немного нервный.
– Не нравится мне эта вот, – сказал Семён Семёнович, – эта вот неопределенность. Заканчивать надо с этим, заканчивать, – подытожил он.
– Это не просто неопределенность, – сказал Герман Петрович, – это ещё и растерянность.
– Сытая растерянность скоро пройдет, – сказал Виктор Владимирович. – Но пока всё должно быть как есть, всё должно быть на своем месте. Люди ведут себя спокойно, когда всё на своем месте.
Семён Семёнович воткнул шампур в землю.
– Но делать-то ведь что-то надо! – сказал он. – Что за топтание: вперед – назад, влево – вправо?
– Где топтание, а где и пляски, – дополнил Герман Петрович. – Веселие и пляски вокруг Диониса всегда заканчиваются трагедией. А трагедия, это песня козлов. Трансформация возможна только через катастрофу.
– Послушайте, но ведь так уже было! – Семён Семёнович вытащил из кармана тонкую брошюрку. – Вот послушайте, – сказал он