В поисках человечности. Эссе о гуманизме. Максим Чекмарёв
языком психологии левополушарного и правополушарного, о способности погрузиться в чувства и использовать их энергию в настоящем моменте. Равный по темпераменту Ницше создатель гештальт-терапии Фриц Перлз будет говорить примерно о том же, обращаясь к восточной категории просветления.
Кьеркегор указывает на стадийность духовного роста, который неизбежно проходит через кризисы. На пути от обывателя к эстетическому типу, замкнутому на себе, этическому типу, замкнутому на социуме, религиозному типу, открывающему Бога в глубинах собственного сердца, нас ждут периоды отчаяния, когда старые ценности рушатся, и мы понимаем, что нет никакого смысла, который был бы дан нам извне. Как писал Франкл, смысл нельзя найти, но его можно создать. Кьеркегор предлагает услышать смысл в глубине души в момент радикального отчаяния, когда каждый из нас может стать рыцарем веры, подобно Аврааму, доверившись Богу. Боль – это то, чего невозможно избежать, так как каждый из нас поражён первородным грехом незнания собственной природы. Учение Кьеркегора в какой-то степени интегрирует идеи Шопенгауэра и Ницше. Вначале мы обретаем границы, проходим социализацию, обретаем индивидуальность, осознаём волю в себе, действуем экспансивно, а потом понимаем, что всё, к чему мы стремились – это иллюзия, ловушка ума, представление и угашаем волю. Капитуляция перед бытием открывает нам Бога, который одновременно и имманентен, и трансцендентен. Возникает внутреннее единство, раскрывается способность к принятию, человек становится тем, кого бы Маслоу назвал самоактуализирующейся личностью.
В зените эпохи модерна, когда физики думали, что вот-вот откроют все тайны природы, когда Киплинг писал о чести нести «бремя белых», когда Маркс и Энгельс, трансформировав диалектику Гегеля, предрекли наступление коммунистического «Царства Божьего» на земле руками самих людей, на идеи иррационалистов никто не обратил серьёзного внимания. Они казались чудаками, лжепророками, пытавшимися дискредитировать прогресс. Но катастрофы XX века заставили признать их правоту, реставрировать, как писал Хайдеггер, вопрос о бытии, особенно о личном бытии. Нам всем понадобилось понять, зачем стоит жить. Вот здесь и появляется психотерапия, в которой специалист предлагает стать клиенту спутником, тем, кто поможет без страха и честно смотреть в глубины собственной души. Возникает особое таинство помощи, правила которого иррациональны потому, что они человечны.
К истории психиатрии: как мы перестали интересоваться внутренним миром человека
Всего пару дней назад педагог одного из детских домов, большая часть воспитанников которого – душевнобольные дети, задала мне на лекции вопрос: «Что вы думаете об инклюзивном образовании? Только честно». Думая над ответом, я понял, что он касается не только образования, но и всей психиатрии в целом. Я помню, как массово писали протесты и выходили на митинги именно