Стрельцы. Иван Полонянкин
и доверяли ему и его товарам.
«Странно, что раньше я ничего не слышал об этом Никосе и не встречался с ним, – подумал Никон. Но, как и все живущие на чужбине, был рад земляку и отнёсся к нему с доверием. Приняв его в доме ранним утром и получив нерадостную весть, Никон, соблюдая законы гостеприимства, завёл разговор о многострадальной Греции и об османах, наводнивших её, но Никос не поддержал его, а на вопрос о сфере его деловых интересов отмолчался. Общих знакомых у них не нашлось, а письмо о тяжёлом состоянии матери, как сказал Никос, он получил в пути, через третьи руки, от земляка, с которым пути разошлись в Речи Посполитой, – тот направлялся в Псков. На этом разговор между ними как-то незаметно скатился к паузам, а вскоре гость попрощался и, торопясь, покинул их дом, отказавшись отобедать.
Темнело быстро, сумрак вперемешку с туманом заполнил город, где-то уже стучали молотки и трещотки сторожей. Никон задумчиво шёл по улице. Мысленно он был уже в дороге – решил ехать пусть по опасному, но наиболее короткому пути: через Воронеж и далее до турецкого Азова, а там морем до Стамбула и Афин.
Никон рассчитывал, что пока доберётся до Воронежа, ледоход пройдёт, реки очистятся ото льда, он найдёт попутчиков и с ними рекой спустится к Азову.
В Стрелецком приказе он успешно оплатил подорожную до Воронежа – специальный документ на пользование казенными лошадями и повозкой на ямских станциях. Все проблемы по проезду им разрешены, осталось только на станциях оплачивать ямщикам за прогоны. А там как Бог даст!
«Хороший человек этот подьячий Белоухов, вошёл в положение, быстро подготовил документы. Конечно, помог отрезок материи, но как без этого», – озабоченно размышлял Никон, ощупывая завёрнутые в тряпицу письмо от матери, выписанные дорожную грамоту и подорожную, свернул в проулок стрелецкой слободы: до угла дома вдовы Ольги оставалось пройти ещё три дома. Краем глаз он заметил мелькнувшую тень справа, хотел повернуться, но удар в голову опрокинул его наземь.
Ольга заждалась: ужин – запечённые в горшке кусочки рыбы – остыл; несколько раз выглядывала в окно и выходила из избы, ребятишки не дождались, уснули, а Никона всё не было. Прождала ночь, лежала без сна, ворочалась, а утром чуть свет поднялась и решила: пока дети спят, сбегать в лавку Никона и узнать, что с ним произошло.
Выскочила из избы, набросив на двери сверху щеколду. Туманное, раннее мартовское утро хозяйничало на улице, съедая снежный покров и скрывая окружающие предметы; даже поверхность проезжей дороги и пешеходной тропы по обочине можно было увидеть с трудом.
Ольга быстро пошла по тропке в сторону главной дороги, но перед выходом из проулка встала как вкопанная перед неясным, тёмным, расплывчатым очертанием человеческого тела с откинутой ногой, перекрывшей поперёк половину тропинки.
Она сразу поняла – это Никон, боязливо подошла к лежащему на боку телу, правая сторона которого опиралась на забор. Наклонилась, заглянула под шапку: запёкшаяся струйка крови из-под