Разбойничья Слуда. Книга 5. Самолет. Николай Омелин
ладно, отец, – сконфузился Толька.
– И он, может, хочет отдохнуть с дороги, с бани и по-ба-ла-гурить. А не лекции читать о ситуации в мире. Вот так, – не обращая внимания на сына, заключил отец.
– Да мне не тяжело, – попытался успокоить отца Толька.
– А никто и не говорит, что тяжело. Просто во всем нужно знать меру, – поддержала мужа Евдокия Гавриловна.
– Все правильно. Чего к парню пристали! – удивила всех Евдокия Антоновна. – Привыкли лясы точить. А завтра робить с утра. Толька утром мне помогать будет, потому отдохнуть ему нужно. Не собака сутками лаять.
Гости после слов бабы Дуни повеселели.
– Ты, Евдокия уже внука поженила на своих делах. Парень только в дом ноги занес, а ты уже хомут ему приготовила. Ты, поди, давно работы-то припасла! – улыбнулась, сидевшая до этого с серьезным выражением лица, Агафья Чурова.
Толька не стал слушать, чем закончатся застольные препирательства, и поднялся из-за стола.
– Пойду по деревне пройдусь, – шепнул он матери.
Та понимающе кивнула головой и промокнула глаза уголком платка. Вот де, смотрите, как у меня от гордости и радости за сына слезы наворачиваются. Следом за старшим сыном попытался встать Витька, но мать потянула его за рубаху, и тот плюхнулся на скамейку.
– Сиди. Без тебя сопровождающие найдутся, – она выразительно посмотрела на сидящую напротив Граню.
Девушка правильно поняла ее взгляд. Выпорхнув из-за стола, она поправила на плечах платок и засеменила ногами вслед за Толькой.
– Анатолий! – негромко окликнула она парня, когда поравнялась с ним. – Можно я с тобой пройдусь, а то сидеть за столом уж мочи нет.
– Не моя дорога, иди, – обронил Толька.
Какое-то время они шли молча. Дойдя до конца деревни, он остановился у края поля и, глядя на колосящееся жито41, ласково произнес:
– Ну, здравствуй, поле! Я вернулся, – Толька поднял голову и глубоко вдохнул.
– Нынче рожь засеяли, – Граня попыталась поддержать разговор. – Хотели ячмень, а почему-то рожь растет, – смутилась девушка будто она ее посеяла.
– Я отсюда, можно сказать, в армию ушел. Мне о повестке здесь Конюхов сказал. Эх, какие годы были, – протянул он.
– В армии?
– И в армии тоже.
С поля потянула холодом и Граня подернула плечами.
– А тебе сколько лет, красотуля? – Толька снисходительно улыбнулся и посмотрел на девушку.
– Двадцать… Будет осенью.
– Да, ты что! Я бы тебе и пятнадцати не дал, – серьезно проговорил Толька.
– Ой, да ну тебя, Толя, – смутилась девушка.
– И не ну совсем. Я в двадцать в армии пошел. У меня уже усы с бородой росли, а ты вон…
– Что вон?
– Пигалица.
– Сам ты…
– Ну, договаривай, – улыбнулся Толька, снял парадный мундир и накинул ей на плечи.
– Ой!
Злаковая культура (местное)