Фестиваль гребешка. Вера Александровна Петрук
кого я отправила к людям, – подозрительно сощурилась я. Все-таки мы с ним давно вместе жили, и я Пешкасия знала хорошо. Он покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Это лишь подтвердило догадку.
– Пешкасий, выкладывай! – строго сказала я. – Что там у тебя на уме?
– Я должен ее спасти! – выдохнул он. – Как же на душе полегчало, когда я такой груз с нее сбросил! Скрывать правду – это так тяжело!
– Не драматизируй. Если захотел переселиться, так бы и сказал. Я давно подозревала, что тебе здесь скучно.
– Ты черства, а я весь пылаю от страсти, – вошел в роль Пешкасий. – Когда сердца не вместе, они увядают и истончаются, как лепестки роз на палящем солнце.
Я не выдержала и хлопнула ладонью по столу, расплескав компот. К черту.
– В двух словах. Или я возвращаюсь к любимой работе.
– Вот именно, – мои слова подействовали, потому что ежик затараторил. – У тебя только работа любимая, а других значений слово «любовь» не имеет. А я ее познал – Любовь с большой буквы. Ты бы слышала, как она поет!
– Любовь в твоем сердце? – съехидничала я.
– Сун-Пак! Ее насильно везут в Дзио, чтобы она выступила на Фестивале гребешка. Каждый год хозяин заставляет ее петь, срывать горло и выворачивать наизнанку душу. Чтобы послушать пение Сун-Пак, собираются толпы!
– Я сегодня не оформляла никаких Сун-Пак. Кто она такая?
– Ты пропустила ее хозяина – Ашота Косимана. Он везет ее в Дзио в багаже.
– В багаже? – вытаращила я глаза, представив худшее. С именем Ашота у меня и так всплывали не совсем приятные ассоциации, а если представить, что он еще и похититель и возит девушек в чемоданах… Тут я остановила поток мыслей и строго спросила Пешкасия:
– Сун-Пак ведь не человек?
– Ты меня совсем извращенцем считаешь, что ли? Как можно влюбиться в человека? Она – канарейка! Утром в твоем рюкзаке спать было душно, и я перебрался в другой шкаф. Она там сидела, ждала своего часа. Это ужасно! Мы должны ее спасти. Между прочим, ее тяжкая судьба – и на твоей совести. Ты ведь пропустила этого Ашота? Пропустила! Значит, должна помочь.
Минуту я сидела молча и пялилась на Пешкасия. После тяжелого утра и прихода Ислы новость Пешкасия не казалось такой уж дикой. И тем не менее, я оторопела. Хотелось выспросить все в деталях, но я тут же себя одернула. Возможно, Пешкасию и самому неловко, а тут я со своими расспросами. Ежик, влюбившийся в канарейку, это все равно, что я, полюбившая вампира. Или оборотня.
Поморщившись от сравнения, я осторожно спросила:
– Ты уверен, что ничего не перепутал? Правилами не запрещено перевозить с собой домашних питомцев. С чего ты взял, что Сун-Пак нужна помощь?
– Каждый год после Фестиваля гребешка моя бедная Сун-Пак долгие месяцы отлеживается в клетке, пока ее алчный хозяин, оборотень Ашот, считает деньги, которые он получил за ее золотое пение. Естественно, самой Сун-Пак не достается ни монеты, лишь горсточка зерна. Я хотел освободить ее из шкафа, но она была прикована