Куларнава-тантра. Часть I. священный текст
этого] мудрыми в глазах людей, о Деви? (83)
Голуби питаются камнями[44], а чатаки[45], о Высшая владычица,
Не пьют воду с земли, но можно ли их к йогинам причислить? (84)
Свиньи и им подобные спокойно переносят жару, холод и ветер, о дорогая,
И несъедобное от съедобного не отличают, но станут ли [благодаря этому] йогинами они? (85)
Поэтому эти и прочие деяния лишь вводят в заблуждение людей.
Причина же освобождения, воочию, знание истины[46], о Повелительница кулы[47]. (86)
Скоты, упавшие в глубокий колодец учений шести философских школ[48],
Подлинным духовным знанием[49] не обладают, связанные веревками для скота[50]. (87)
Незадачливые философы[51] здесь и там тонут в ужасном океане вед и шастр,
Где их поглощают волны времени и акулы пожирают. (88)
Подобны карканью вороны все речи того лицемера,
Который, будучи осведомленный в ведах, агамах и пуранах, подлинным духовным знанием[52] не обладает. (89)
«Это знание, это предмет познания», – наполненные такими мыслями,
Они читают [веды] беспрестанно, о Богиня, от высшей истины отвратившие лицо. (90)
С умом, занятым трактатами о стихотворных размерах, афоризмах и поэтических украшениях[53],
Глупцы не избавляются ни от страданий, ни от волнения чувств. (91)
Одно дело – высшая истина, другое – как ее понимают люди,
Одно дело – подлинная суть шастр, другое – какое им дается объяснение[54]. (92)
Они рассказывают о «состоянии вне ума»[55], но сами его не ощущают,
Иные из них, пораженные самостью, наставлений лишены[56]. (93)
Они читают веды и шастры и друг с другом спорят,
Но не знают высшей истины, как ложка – вкуса еды. (94)
Голова несет цветы, а нос знает аромат.
[Многие] веды и шастры читают, но редок ведающий смысл. (95)
Не видя, что истина пребывает в нем самом, глупец блуждает среди шастр,
[Подобно тому, как] неразумный пастух в колодце высматривает козла, что в загон вернулся. (96)
Знание, полученное посредством словесного свидетельства[57], не способно избавить от наваждения круговерти перерождений,
Также как и разговоры о светильнике никогда не рассеивают тьму. (97)
Лишенному разума изучать [шастры] все равно что слепому в зеркало смотреться.
Лишь для разумного шастры – источник истины, о Деви. (98)
Одни впереди, другие сзади, а третьи сбоку,
Истина такая или другая – так друг с другом спорят
Люди, прославленные ученостью, щедростью, доблестью и иными добродетелями. (99)
Если нет непосредственного восприятия, то к чему о постижении говорить?
Таким образом те, кто сбит с толку шастрами, далеко [от подлинного знания] стоят, без сомнения. (100)
«Это знание, это предмет познания», – повсюду он желает слышать,
И даже живя тысячу лет, до предела шастр не
1.84(1).
1.84.
1.86(2).
1.79–86. В этих строфах используется аланкара вьятирека. Согласно Дандину, «когда сходство между двумя вещами передано словами или подразумевается, но тут же указывается на их различие – речь идет о вьятиреке» («Кавья-дарша» 2.180) (цит. по: [Гринцер 1987: 88]).
1.87(1).
1.87(2).
1.87(2).
1.88(1).
1.89(2).
1.91(1).
Под alaṅkāra (букв. «украшение», это слово часто остается без перевода) подразумеваются разнообразные стилистические обороты, придающие языку художественную выразительность (подробнее об аланкарах см. [Гринцер 1987: 56–140]).
1.92(2).
1.93(1).
1.93(2).
1.97(1).