Мелодия Джейн. Райан Уинфилд
произнес Калеб, извлекая гитару из чехла, – тогда ничего удивительного, что она такая красивая.
Он положил чехол на пол рядом с креслом и ласково погладил гитару, в черном лаке которой отражались язычки пламени.
– Я не уверена, что она не хуже той, к которой ты привык, – сказала она, – но продавец в магазине расхваливал ее. А у него на шее были вытатуированы ноты, так что я решила, он знает, о чем говорит.
– Это отличная гитара. Даже лучше той, что у меня была. Но я никак не могу ее принять, Джейн. Это слишком для меня.
– У тебя нет выбора. Это подарок.
– За что?
– Ни за что. Как может быть подарок за что-то, глупенький? Подарки дарят просто так.
– Хорошо, тогда я заплачу за нее из моего заработка.
– Ну уж нет! – отрезала Джейн. – Не смей пытаться лишить меня радости. Это подарок, и больше мы с тобой этот вопрос не обсуждаем. Если хочешь чем-то отблагодарить меня, можешь сыграть мне какую-нибудь песню.
Калеб взглянул на нее, и его лицо озарила такая улыбка, что у Джейн, несмотря на ненастье, стало тепло на душе.
– Спасибо, Джейн, – произнес он растроганно. – Мне еще никто и никогда не делал такого подарка.
Джейн почувствовала, что краснеет.
– Сыграй что-нибудь, – предложила она.
Калеб склонился над гитарой и принялся наигрывать мелодию, которую Джейн никогда раньше не слышала, однако она почему-то навела ее на мысль о грустном ноябрьском дне. Калеб долго перебирал струны, приноравливаясь к новому инструменту. Время от времени он вскидывал голову, но взгляд у него при этом был отсутствующий, устремленный куда-то вдаль, далеко за пределы стен гостиной Джейн. Потом он запел.
Не знаю, как все исправить,
Не знаю, с чего начать.
И даже если ты сейчас все слышишь,
Я не уверен, что это правильно.
Ведь причинить тебе боль – значит убить меня.
И вместе нам быть не суждено,
Как мы мечтаем в одиночку.
Я ищу утешения в выпивке,
Уткнувшись в свой стакан.
Пытаюсь не думать.
Но наша история еще не завершена.
В ту ночь, когда ты впустила меня в свою жизнь,
Мне некуда было идти.
Я пытался вырваться из отцовской ловушки,
И это было так давно.
Наше прошлое судят,
Наше будущее ускользает прочь.
Ты разбудила меня своей улыбкой,
И взошло солнце.
Но безмолвный крик страха
Прокрался, как вор.
Августовская надежда умерла,
Ветер унес ее вместе с листвой.
Мы только и делали, что ругались
И пугали друг друга концом.
Слова ранят мое сердце,
Но я повторяю вновь:
Не знаю, как все исправить,
Не знаю, с чего начать.
И даже если ты сейчас все слышишь,
Я не уверен, что это правильно.
Ведь причинить тебе боль – значит убить меня,
И вместе нам быть не суждено,
Как мы мечтаем в одиночку.
Нам вместе быть не суждено,
Как